Я вздрагиваю, когда она вдруг без предупреждения кидает смычок, а потом разбрасывает ноты по полу.
Закрываю книгу.
– Хочешь поговорить?
Поднимаю ее смычок и протягиваю ей как предложение.
Она вздыхает и берет его у меня из рук.
– Мне нужна музыка так же, как я жаждала бы еды, если бы начинала умирать от голода.
– Ты когда-нибудь слышишь ее в чем-то другом? – Опускаюсь на корточки, чтобы собрать нотные листы. – Иногда я почти слышу ее в ветре или гудке поезда.
– Я слышу ее во всем, – говорит она, наклоняясь, чтобы помочь. – В звуке шагов, закрывающейся двери, жужжании мух и их стуке об окно. – Ее губы изгибаются в полуулыбке. Она колеблется. – Айла, я всегда задавала себе вопрос. Звезды… как-нибудь звучат? – голос у нее почти застенчивый. – Я видела их только на картинках.
– Нет, – говорю я. – По крайней мере, даже если и да, то мы, на Земле, не слышим их.
– Хотела бы я их увидеть. – Она кладет скрипку в обитый бархатом футляр, словно укладывает ребенка. – Иногда представляю, каково было бы, если бы музыка присутствовала во всем, звезды могли петь, а тени – скрежетать, падая. Или если бы ветер заставлял листья деревьев звенеть как китайские колокольчики.
Я прочищаю горло. Теперь моя очередь испытать робость.
– Когда любишь… это, м-м-м, не заставляет все петь?
Она улыбается одновременно и широко, и грустно.
– Да, – говорит Беас. – И, когда она уходит, все распадается, и в некоторые дни я едва могу найти музыку хоть в чем-то.
Она наклоняется, поднимает футляр со скрипкой, а я думаю: «Так же ощущается и скорбь».
Тем вечером за ужином рука Уилла лежит только в миллиметре от моей. Он ловит мой взгляд и улыбается.
Я хочу сказать ему, что скучаю по звуку его пения за стеной.
Хочется произнести: «Иногда я почти уверена, что снова могу слышать музыку: когда я рядом с тобой».
***
На следующий день в школе, когда выхожу к машине миссис Клиффтон, меня за руку хватает Беас. Она тянет меня в боковой класс и сует мне в руки книгу.
Я переворачиваю ее.
«Шекспир. Биография».
В недоумении изгибаю бровь.
– Знаю: ты больше не ищешь у Шекспира, – говорит она тихим голосом. – Но посмотри на это… – Она листает страницы до раздела под названием «Годы Исчезновения».
– Нет никаких записей о Шекспире за весь период этого времени. Никто не знает, что он тогда делал, – он просто исчез. – Она кусает нижнюю губу. – Люди думают, что он что-то искал. Посчитай, Айла.
С 1585-го по 1592-й.
– Семь лет? – На моем лице начинает пробиваться улыбка. – У Шекспира было семь исчезнувших лет?
Я смотрю на нее. Она смотрит на меня.