На мосту Димка его догнал (мост бешено заходил ходуном в разные стороны, уподобившись качелям санатория, о коих я еще хранила свежие воспоминания), схватил за руку, преступник, пытаясь вырваться, замахнулся, но Димка увернулся, и удар прошел вхолостую. После этого (мост уронил в резвую реку пару своих дощечек, вырвавшихся из цепкого веревочного плена, а главный канат, на котором вся эта конструкция и держалась, с нашей с Юлькой стороны начал потихоньку рваться) наш спаситель врезал противнику под дых, следом — в челюсть. Парень покачнулся и, перевесившись через канатные перила — мы с Образцовой дружно завизжали, — полетел вниз.
Я вбежала по ступеням так быстро, как еще никогда не бегала, и, встав возле моста, глянула вниз. Тело парня, разбившего голову об острые валуны, уже прибрала к рукам молниеносная река, унося за собой куда-то вдаль. Память о нем позволяла хранить лишь лужа крови возле судьбоносной каменной глыбы, да и сама глыба, запачканная алыми каплями.
— Мост! — заорали мне на ухо. Это была Юлька.
— Чего? — переспросила я, но она смотрела не на меня, а на Дмитрия и кричала, по всей видимости, именно ему.
— А? — Он медленно ступал к нам по сильно шатающемуся мосту, широко перешагивая через пустоты, образованные выбившимися из общей системы звеньями-дощечками.
— Мост рвется! — повторила Юлька, прибавив уточнения.
Я бросила взгляд на канат. Хотя мост уже не раскачивался так неистово, как при их драке, канат, однако, продолжал рваться и держался теперь на нескольких тонких ниточках. Честно говоря, тогда, на том берегу, я не очень-то верила болтовне экскурсовода, наверняка они этими штучками завлекают народ. Ну как толпу людей могут повести по мосту, который взаправду — чуть что — порвется? А теперь… Или женщина не лгала, или же сама толком не знала, насколько мост коварен.
— Дима, быстрее! — завопила я сиреной. — Ди-ма!
Каретников тоже заметно заволновался и пошел на нас более скорыми шагами. В канате вновь что-то лопнуло. Остались лишь две ниточки.
— Дима! — заорали мы хором с подругой.
— Иду!
Он уже был совсем близко, как вдруг… тын… тын… — это разорвались оставшиеся нити. В последний миг Дмитрий прыгнул прямехонько на нас, мы не преминули схватить его за руки и вытащить на берег, однако забыли о том, что за нами — лестница, и, оступившись, вместе с Димкой с громким визгом пролетели вперед затылками все эти тринадцать ступеней.
Придя в себя, я оглядела свои руки: ладони, которыми я закрывала голову, были сплошь в грязи и крови и нещадно болели. Дмитрий поднялся первым, хотел подать нам руки, но тут что-то вывалилось из-за его пояса. Это был пистолет. С совершенно спокойным выражением лица он поднял его с земли и сунул обратно. Тогда я, вложив в свой вопрос все удивление, недоумение и испуг, медленно произнесла: