— Я тут думала… Долго-долго… Они все сволочи, Катя! — Надо же, она поняла это! Правда, ей пришлось «долго-долго» думать, я же осознала сей факт в самом начале жизненного пути. Ну, не в начале, но где-то в подростковом периоде. Но, к счастью, практически каждое правило имеет исключения. Женя Логинов — одно из них. Есть и другие, я надеюсь. — Все сволочи! Эти мужики! Особенно Димка твой. Зачем они нам, а? Нам и вдвоем неплохо.
— На что ты намекаешь? — с иронией в голосе спросила я, однако, слегка дрогнув. Что этот Лисовский сделал с моей подругой? Да она на себя не похожа после свидания с ним.
— На то, — Юлька опустила фонарь, порывисто подошла ко мне и прижалась всем телом, — что мы должны быть вместе!
— О как! — повторила я Димку и отстранилась. — Клянусь, Юлька, если ты подойдешь ко мне ближе чем на шаг, я огрею тебя кулаком по челюсти!
— Ты не поняла. Я говорила, что мы можем жить вдвоем, забыв про мужчин. Так же, как и жили, только без мужчин!
— Типа лесбиянок, что ли? — уточнила я. Или это я спятила, или Юлька. Тут надо разобраться. Вдруг я ее просто неправильно поняла? Дай бог, если так.
— Ну не то чтобы… Но приблизительно!
— Что? — снова не поняла я. Как это приблизительно? Чего она хочет вообще?
Вопреки моим угрозам она опять подалась ко мне, обняла за талию и вспомнила, что уже очень долго — целых пятнадцать минут — не читала Михаила Юрьевича:
— «Зови надежду сновиденьем, неправду — истиной зови. Не верь хвалам и увереньям, но верь, о, верь моей любви!»
— Пусти меня, озабоченная маньячка! — Тут вдалеке что-то зашуршало, а затем послышались отчетливые шаги, тяжелые, грузные, точно человек много весил или нес что-то тяжелое. Почему-то не испугавшись незнакомца (или испугавшись, но куда меньше, чем любимую подругу), я завопила: — Спасите! Насилуют!
— Вижу-вижу! — ответил злой мужской голос, такой хриплый, точно, пренебрегая завтраком, обедом и полдником, его обладатель тянется сразу за водкой и глушит ту стаканами с утра до вечера вот уже очень длительный период жизни. А закусывает ядреными папиросами. — Я давно уже за вами слежу, осквернители! — Голос неотвратимо приближался.
— Кто-кто? — синхронно спросили мы.
— Осквернители могил! Наконец я сдам вас в руки правосудия! — Мужчина посветил нам в лица фонариком, и Юлька сделала то же самое. Напрасно. Увидев грабли в руках новоприбывшего, а также его черные зубы и грязное уродливое лицо, нам захотелось заблаговременно умереть, ведь было ясно, как солнечный день: он намеревается использовать грабли как орудие пыток. Намотает наши волосы на зубчики и потащит за собой по земле прямо в отделение. На нас там повесят черт-те что — какие-то осквернения, о чем мы ни слухом ни духом, — и посадят в камеру, не дав даже позвонить родителям. Хотя… никто не знает, что хуже: