Когда я услышал где-то в стороне лязг затворов и скрип петель, то на пару мгновений решил, что пришло время очередной солнечной ванны.
-Привет, Максимилианчик, - сказала появившаяся передо мной Валесса. – Плохо выглядишь.
Мне хотелось орать, кричать, но из горла донесся только едва слышный хрип.
И прежде чем я опомнился, в камеру вошли ещё двое: Амелия и мой отец.
Значит… это они? Они меня пытали! Собственный отец и друзья!?
От осознания этого я испытал такую боль и ярость, что, даже не смотря на сильнейшую слабость, я попытался добраться хоть до кого-нибудь.
-Какой грозный, - даже и глазом не моргнула Валесса, с жалостью смотря на меня. Затем развернулась к Амелии и спросила. – Что от нас требуется?
-Для начала просто подержите его. Мне нужно нанести магический узор ему на тело.
Меня скрутили по рукам и ногам, не давая возможности даже шелохнуться. А видят Боги, я пытался! Ещё как пытался! Понятия не имею, что там задумала Амелия, но позволять е провести надо мной непонятный обряд я не собирался.
К сожалению, попытки оказались тщетны, и узор мне на груди она все-таки нарисовала, после чего стала рисовать похожий узор на каменном полу камеры.
-Готово, можете отпускать.
Но, не смотря на обретенную «свободу» и близость других, к тому времени у меня не оставалось сил бороться. Злость ушла, и осталась лишь усталость и сильнейшее желание спать.
То, что происходило дальше, я помню плохо. Амелия начала зачитывать какой-то текст из книги, а я ощутил, как символы на моей груди начали неслабо так раскаливаться. И пусть эта боль не шла ни в какое сравнение со сгоранием заживо, но все равно было больно. Очень больно.
А ещё с головой происходило что-то странное. Сознание стало тягучим как кисель, и то и дело гасло. Меня при этом корежило так, что я и представить не мог, что могу быть настолько гибким.
***
Когда я открыл глаза в следующий раз, с удивлением обнаружил, что в камере больше никого нет. Ни Амелии, ни отца. Зато разум был кристально чистым. Я словно всю жизнь дышал дымом, а сейчас вдохнул свежего горного воздуха.
Странные ощущения.
Но те быстро ушли на второй план, когда я неожиданно понял, что нахожусь в комнате не один. Из темного угла мне на встречу вышло нечто. Вначале я принял это за какого-то монстра, но чем дольше всматривался, тем больше понимал, что я смотрю на самого себя. Искаженного, но себя.
Бледная кожа, слегка заострившиеся черты лица и два горящих красных глаза. А тело было словно окутано в одежду из самой тьмы. Монстроподобный двойник протянул ко мне свою когтистую руку, словно желая поздороваться.