– Гляди, Тодд, вон там, над дверью, висит портрет дядюшки Уолта. Кого он тебе напоминает? Не думай, отвечай скорее!
– Б-безумца, – пролепетал тот.
– Какого безумца? Не думай! Отвечай сразу!
– Сумасшедшего безумца!
– Напряги воображение, – не отступал Китинг. – Скажи первое, что приходит на ум, даже если это полная белиберда!
– Безумца с потными зубами.
– Да ты настоящий поэт! – возликовал учитель. – Теперь закрой глаза. Опиши, что ты видишь. Давай же!
– Я… я закрыл глаза. Его образ плывет рядом со мной, – произнес Тодд и замер.
– Образ безумца с потными зубами, – напомнил Китинг.
– Безумца с потными зубами…
– Ну!
– Чей взгляд пронзает мой мозг!
– О, отлично! Что он делает? Задавай ритм!
– Он пытается душить меня!
– Поразительно!
– Он все время бормочет что-то…
– Что? Что бормочет?
– Бормочет правду! – завопил Андерсон. – Правда – как короткое одеяло, под которым всегда мерзнут ноги!
Некоторые рассмеялись. На искаженном муками творчества лице Тодда проступил гнев.
– К черту их! – успокоил Китинг. – Про одеяло подробней, пожалуйста!
Широко распахнув глаза, Андерсон воззрился на товарищей и с вызовом бросил:
– Его как ни натягивай, все равно не хватает!
– Продолжай! – настаивал словесник.
– С той минуты, как мы рождаемся на свет, и до того мгновения, когда умираем, – с трудом заставлял себя не сдаваться Тодд, – оно закрывает только наше лицо, искаженное криком, стоном… Рыданием!
И, онемев, он замер. Китинг подошел к нему и встал рядом.
– Не забывайте об этом, мистер Андерсон. Чудеса случаются.
Первым зааплодировал Перри. Класс поддержал его. Тодд сделал глубокий вдох и улыбнулся. Впервые в нем чувствовалась уверенность.
– Спасибо, сэр, – сказал он, возвращаясь на место.
Когда прозвенел звонок, Нил пожал ему руку.
– Я знал, что у тебя получится. Ты молодец! Увидимся вечером в пещере?
– Спасибо, Нил, – ответил Андерсон. Улыбка не сходила с его губ. – Увидимся!
Тем вечером, спеша к пещере, Нил нес в руках старый покосившийся абажур.
– Прошу прощения, что опоздал, – отдуваясь, вымолвил он, как только вошел. Члены Общества мертвых поэтов сидели в кружок рядом со скрестившим по-турецки ноги Чарли. Прикрыв глаза, он молчал, положив руку на видавший лучшие времена саксофон. – Гляньте-ка!
– Что это? – спросил Микс.
– Да что с тобой? Это старая лампа, – покосился на приятеля Питтс.
Отбросив в сторону абажур, Нил размотал шнур, и под ним показалась маленькая раскрашенная статуэтка.
– Это добрый дух пещеры! – восторженно воскликнул он.
– В самом деле, и что со мной? – бросил в ответ Микс.
Из головы у статуэтки торчал шип. Опустив ее на землю, Нил насадил на шип свечу. В свете разгоревшегося пламени проступили очертания маленького барабанщика в красно-синей униформе; личико его было потертым, но облик – благородным. Тодд, которому произведенный утром фурор, видимо, помог немного раскрепоститься, в шутку напялил абажур на голову.