Они приземлились у коттеджа. Ридольф спустился на площадку, подошел к краю поля и нагнулся. Роскошные сочные кусты были сплошь покрыты гроздьями лиловых трубок. Ридольф выпрямился и покосился на стоявшего за ним владельца плантации.
«Здорово, правда?» – восхитился тихоламой Блантэм.
Ридольфу пришлось согласиться. Все было превосходно и замечательно. Право собственности Блантэма не обременяли какие-либо иски или задолженности – в этом Ридольф убедился, как только прибыл в Гарсван. Подрядчик по сбору урожая согласился получать по восемь валюнтов за тонну, причем работы могли начаться немедленно по окончании сбора на другой половине полуострова. Другими словами, приобретение плантации обещало стать выгодным предприятием. И все же, и все же…
Магнус Ридольф снова взглянул на поле: «Возникает впечатление, что неплодородный участок у скального выступа стал больше, чем на фотографии».
Блантэм презрительно хмыкнул: «Не вижу, почему бы это было возможно».
Ридольф помолчал несколько секунд; ноздри его длинного аристократического носа слегка расширились. Неожиданно он выхватил из-за пазухи чековую книжку и вручил Блантэму заранее приготовленный чек: «По рукам!»
«Благодарю вас! – сказал Блантэм. – Договор и акт о передаче собственности – у меня в кармане. Остается только их подписать».
Покончив с этой процедурой, Блантэм вежливо попрощался. Вертолет поднялся с площадки и скрылся за скалами, оставив Ридольфа одного на плантации, в сгущающихся сумерках. И тогда с поля до его ушей донеслось дикое тявканье – вдали, на фоне бледных отсветов почти погасшей вечерней зари, появились смутные, мечущиеся темные силуэты. Магнус Ридольф вернулся в коттедж.
Заглянув в кухню, он познакомился с заранее нанятым слугой по имени Чук – бочкообразным антропоидом с Гарсванских Высот. У Чука были бескостные, похожие на толстые веревки руки, бугорчатая серая кожа, круглые бутылочно-зеленые глаза и рот, спрятанный в глубине дряблых складок. Чук стоял, наклонив голову набок, и прислушивался к тявканью, доносившемуся с поля.
«А, Чук! – приветствовал его Ридольф. – Что ты приготовил на ужин?»
Чук указал на испускающий пар пузатый горшок: «Рагу!» Его низкий рокочущий голос исходил откуда-то из живота: «Хороший рагу!» Порыв ветра снова донес до ушей Ридольфа подвывающее тявканье – теперь оно, казалось, стало громче и приблизилось. Гибкие руки Чука вздрогнули.
«Кто производит этот шум, Чук?» – спросил Ридольф, прислушиваясь к неприятным звукам, проникавшим в коттедж через открытую входную дверь.
Чук взглянул на Ридольфа с некоторым удивлением: «Пустобрехи! Очень плохие. Убьют тебя, убьют меня. Всё убьют. Едят тихоламу, всю тихоламу».