И теперь баронесса вынуждена была рассчитывать лишь на те немногие бриллианты, которые принадлежали лично ей, и на бриллианты матери.
Она отправилась к маркизе и, застав ее за чтением очередного романа, вкратце изложила все обстоятельства.
— И что же, дочь моя? — спросила маркиза, выслушав баронессу.
— Матушка, — отвечала баронесса, — мое мнение таково: мы должны собрать все бриллианты — и мои, и ваши — и продать сразу, с тем чтобы, получив за них значительную сумму, поместить ее в лондонский банк и иметь доходы с этой суммы.
Как видите, предложение было весьма разумное; но привести его в исполнение можно было лишь при условии, что маркиза согласится расстаться со своими бриллиантами. А бриллианты — это все, что осталось у нее от былого блеска. Время от времени она доставала их из шкатулок, и для нее это служило утешением, хотя любоваться ими было некому, кроме Аспасии.
— Но, — возразила маркиза, пытаясь отклонить просьбу, — не разумнее ли будет, принимая во внимание, что это фамильные бриллианты, которыми естественно нам следует дорожить, не разумнее ли будет продавать их по мере необходимости? После возвращения во Францию мы наверняка сумеем спасти то, что уцелеет после катастрофы.
— Судя по тому, как идут дела, матушка, — заметила баронесса, — мы возвратимся во Францию не скоро и нам постоянно придется тратить наш скромный капитал, а если мы продадим все вместе, то, в крайнем случае, сможем жить на проценты.
— Но, — возразила маркиза, попытавшись затронуть материнскую любовь своей дочери, — но если я признаюсь тебе, что берегу эти бриллианты в приданое внучке? Бедная девочка! — продолжала маркиза, качая головой и безуспешно стараясь выдавить слезу из глаз. — Другого у нее, возможно, никогда не будет!
— Матушка, — печально улыбаясь, возразила баронесса, — позволю себе заметить, что Сесиль нет еще и семи лет, и, по всей вероятности, мы выдадим ее замуж не раньше, чем через десять лет, а за десять лет, если вы не примете моего предложения, ваши бриллианты вместе с моими исчезнут один за другим частями и не дадут никаких процентов.
— Как же так? — воскликнула маркиза, понимая справедливость слов дочери и потому волнуясь все больше. — Значит, у бедной девочки вовсе не будет приданого?
— Приданое! — отвечала баронесса с той неизменной кротостью, которая на земле превращала ее в подобие небесных ангелов. — Ее приданым, матушка, будет безупречное имя, благочестивое воспитание, и я позволю себе добавить к таким надежным достоинствам еще одно, гораздо более хрупкое, — это красота, которая, мне думается, будет расцветать с каждым днем.