Анри почти ежедневно приезжал справиться о здоровье г-жи де Марсийи, иногда в экипаже, сопровождая герцогиню де Лорж, а то и один, верхом; и в том и в другом случае Сесиль редко выходила встречать молодого человека, но, хотя она и говорила себе, что дурно примешивать иное чувство к горестным переживаниям, вызванным состоянием матери, не могла удержаться, чтобы не взглянуть сквозь опущенные жалюзи на Анри, когда он подъезжал или уезжал.
Что же касается Эдуарда, занятого в конторе, то он мог приезжать только по воскресеньям.
С того дня как возник вопрос о планах на будущее, связанных с бракосочетанием Сесиль и Эдуарда, и г-жа де Марсийи пошла навстречу пожеланиям г-на Дюваля, предложив ему положиться на ее мудрость в этом деле, ни единого слова относительно данного плана не было сказано ни той ни другой стороной. Мало того, баронессе с трудом удавалось скрывать свое замешательство, когда ее старые друзья приезжали с визитом, в результате ими овладело чувство смущения и неловкости, и постепенно г-н Дюваль с Эдуардом перестали совершать короткие путешествия в Хендон. По-прежнему там бывала лишь г-жа Дюваль.
Тем временем баронесса становилась слабее день ото дня; летом в ее состоянии наблюдалось то улучшение, то ухудшение, что весьма характерно для легочных больных; но когда пришла осень и принесла с собой влажные испарения земли, болезнь взяла свое, и уже не оставалось сомнений, что конец, которого все так страшились, близок.
Как мы уже говорили, Сесиль не покидала больше баронессу: ее настолько захватила глубокая и подлинная печаль, что она забыла обо всем на свете, думая только о матери. Анри приезжал постоянно. Испытывая каждый раз при виде его чувство радости, девушка ощущала, что отношение ее к молодому человеку претерпело существенное изменение; в теперешнем ее состоянии все планы на будущее, казалось, утратили смысл; согнувшись под тяжестью нависшей беды, она все силы употребляла на то, чтобы противостоять непосредственной опасности; впрочем, г-жа де Марсийи, привыкнув читать в сердце дочери как в открытой ее глазам книге, не упускала ничего из переживаний Сесиль и, убедившись, что избавить ее дитя от несчастья выйти замуж за нелюбимого отныне человека может лишь Провидение, на которое и следует положиться в отношении будущего Сесиль, не заговаривала с ней больше об этом браке. Сесиль тоже часто думала о том, что сказала ей однажды мать, и нередко ловила устремленный на нее встревоженный взгляд умирающей; тогда ее охватывало неодолимое желание броситься в объятия баронессы и повторить то, что она сказала ей когда-то: да, она рада будет выйти за Эдуарда; но, несмотря на всю свою дочернюю покорность и решимость исполнить волю матери, если та проявит ее, Сесиль не чувствовала в себе сил на это.