Но Спартак обманул ожидания врагов; он не пошёл на Рим. Несмотря на победы над консулами, он не верил в возможность захвата Рима: ни один город Италии не перешёл на сторону рабов. Да и что было делать даже стотысячному войску рабов с Римом, число жителей которого приближалось, быть может, к миллиону? Трезвый ум Спартака не допускал бессмысленного риска тысячами жизней, тысячами людей, которые выдвинули его, верили ему, шли за ним на смерть. И у него уже сложился новый, ещё более глубокий и величественный план дальнейших действий. Ключ к победе над Римом не находится в здании сената, и сила римлян не в том, что они владеют семью холмами над Тибром. Если уж речь идёт не о том, чтобы вернуть рабов к их давно утраченным очагам, если принять к сердцу интересы не только фракийцев и галлов, товарищей по школе Батиата, но всех тысяч рабов, если вести борьбу со всем Римом, со всем рабовладельческим миром, построенным на крови и слезах, на угнетении и эксплуатации, то выход может быть только в одном, и только одно даёт право мужественно смотреть в будущее и надеяться на победу своего справедливого дела: надо, не ограничиваясь Италией, распространить восстание на провинции, освободить и присоединить к борьбе всех рабов, где бы они ни томились — в рудниках Испании или на полях Африки, в мастерских Греции или в сицилийских каменоломнях. И начинать надо с ближайшего, с наиболее достижимого. Поэтому путь ведёт отныне не к стенам Рима и не к северным хребтам, отделяющим Италию от остального мира, а к неширокому проливу, за которым лежит Сицилия. Именно там, где ещё живы в сердцах невольников воспоминания о славном царстве восставших рабов, можно будет найти поддержку, укрепиться и подготовить силы для новых боёв, которые будут упорнее и значительнее прежних.
Новый план действий требовал новой тактики. Неизвестно, в какой мере Спартак посвящал воинов в свои дальнейшие намерения, но во всяком случае о походе на Рим больше не было речи. Быстро и целеустремлённо двигались спартаковцы на юг. В стороне оставались и Рим, с ужасом ожидавший невиданного нашествия, и Капуя, и Везувий, первое убежище беглецов. Теперь они, превратившись в грозную силу, безостановочно двигались вперёд. Нужно было, не теряя времени, вывести из Италии как можно больше дисциплинированных, прошедших через все военные трудности воинов.
Красс по-своему оценил движение рабов. Он и сам готов был не торопиться с решительным сражением. Опытный полководец и прожжённый политический деятель, наживший огромное состояние, скупая за бесценок земли и имущество казнённых Суллой, жадный и осторожный, жестокий и предусмотрительный, Красс не привык торопиться в важном и опасном деле. К тому же он отлично знал, что воины его шести легионов, не говоря уже об остатках разбитых консульских войск, совершенно деморализованы легендарными победами Спартака. Поэтому он разбил лагерь в Пицентийской области и отправил своего помощника Муммия с двумя легионами в обход, приказав ему вести постоянное наблюдение и неотступно следовать за повстанцами, но не ввязываться в серьёзный бой. Однако Муммий решил отличиться, и при первом случае, когда ему показалось, что победа сама даётся в руки, напал на Спартака. Но легионы Муммия не выдержали столкновения и, теряя оружие, обратились в бегство. Отбросив преграждавший ему дорогу отряд, Спартак удалялся в глубь Лукании, двигался к морю. Вскоре перед рабами открылись горы, окружающие Турин, а затем и самый город.