Но утром мне хотелось одного – решительно ничего не делать. Я практически таяла на нагретом солнцем камне. Резня резней, но сегодня под теплым солнышком это место было как раз таким, как я всегда представляла себе рай: солнечный свет, полевые цветы, луг… и воздух, прозрачный, как вода, и столь же живительный. И, как бы странно это ни звучало, именно тут я чувствовала невероятную близость к моему потерянному брату – точно почему-то была с ним совсем рядом. Нетрудно было представить себе его на этом лугу. Я видела его, восьмилетнего, с узловатыми коленками, в красных кедах, видела, как он несется вприпрыжку по высокой траве или сбегает на берег, посмотреть, чем заняты крутые парни. Ему бы тут понравилось. Он почти и был здесь, просто вне поля зрения. Если напрячь воображение, он и правда был здесь…
При этой мысли на глаза мне навернулись слезы. Но все было в порядке. Слишком красиво кругом, слишком безмятежно, чтобы по-настоящему горевать. Никогда раньше я не испытывала настоящей безмятежности, но здесь, под ласковым солнцем, какой у меня был выбор? Мне дарованы день отдыха, легкий ветерок, и я так размякла на камне, словно у меня вообще костей не было. А это напомнило мне стишок, который я любила читать моим первоклашкам – «Балладу о курице без костей». Я улыбнулась воспоминанию, и вдруг меня осенило: отныне, всякий раз читая его, я буду вспоминать этот день, это расслабленное мгновение на большом камне, и по этой причине воспоминание никогда меня не оставит. Ну правда же, у меня не было выбора, только быть счастливой.
И тут ко мне присоединились девочки. Уно, Доси и Камбуз.
Они покончили с постирушкой и устроились на моем камне погреться и обсохнуть.
– Слушай, Гоп-Стоп, – подала голос Доси, – ты выглядишь совсем вымотанной.
Я и была. В хорошем смысле.
– Ага, – согласилась я. – Загнали и в стойло поставили, не почистив.
Они в картинных позах разлеглись вокруг меня на камне, чтобы по моему примеру пожариться на солнце, и так приятно было, что они тут. За прошлый год я так привыкла быть одна, что все еще испытывала шок, оказываясь в обществе. Я была рада компании.
Поначалу они трепались о приятных вещах: о печенье, которое мы собираемся не печь, а жарить прямо в костре, о том, как лучше всего размять натруженное подколенное сухожилие, об «Эм-энд-эмс», которые Уно потеряла, а теперь нашла у себя в рюкзачке. Я с удовольствием слушала их и ловила себя на том, что думаю о них как о чирикающих пичужках. Это меня удивило, но я против воли решила, что рядом с ними весело. Пока Камбуз не сказала: