– Ты действительно всерьез об этом думала.
– Я никогда об этом не думала. Но, похоже, из меня недурной ученый.
И опять он скользит взглядом по моему лицу.
– И нельзя останавливаться на чем-то одном, – добавила я. – Нужно исследовать. – Его пристальный взгляд скользнул к моим губам.
– От губ к шее подруги?
– Всё. Ее шею. Ее горло. Ее ключицы. – Я сделала паузу. – И используй зубы.
– Хочешь, чтобы я ее укусил?
– Я имела в виду, для контраста. Губы – мягкие, зубы – твердые.
Я так и видела, как в голове у него крутятся шестеренки.
Идем дальше.
– О’кей, руки. Что с ними?
– На грудь? – Он пожал плечами, словно зная, что ответ неправильный.
– Неверно! Куда угодно, но не туда! Шея. Затылок. Волосы. Или середина спины. Но не хватай за грудь. Это право еще надо заработать.
Он сделал себе зарубку на натренированную Гарвардом память. А после положил руки – одну за другой – мне на бедра.
– Про бедра я ничего не говорила, – сказала я, просто чтобы его пожурить.
Он склонил голову набок:
– Я пока тебя не целую.
– Блиц-опрос! – сказала я тогда. – Когда поцелуй слишком долгий?
Он поднял щенячьи глаза к потолку и действительно задумался.
– Тридцать минут?
– Неправильно! Поцелуй не бывает слишком долгим.
– Но со временем она может захотеть перейти к другим вещам.
– Если все сделаешь правильно, определенно захочет.
– Не хочу ее разочаровывать.
– Разочарование бывает полезно! В разумных пределах.
Самый странный разговор на свете. Мы говорили о некоторой гипотетической женщине в третьем лице, зная, что на самом деле говорим обо мне. Или, по крайней мере, о той мне, какой я буду через несколько минут. И это я советовала ему не спешить, тянуть время. И исследовать. И кусать. И что хуже: мой голос говорил, но мое тело слушало. И очень, очень даже внимало. И к тому же оказывалось отличным учеником.
Каким-то образом и без того небольшое расстояние между нами исчезло. Джейк был всего в нескольких дюймах от меня. Я чувствовала тепло его тела и слабое движение воздуха от его дыхания.
– Разочарование подразумевает желание, – сказала я, стараясь соблюдать учительский тон. – А желать всегда лучше, чем иметь.
– Всегда?
Неприятно сообщать ему горькую правду.
– Всегда.
– Похоже на пытку.
– Нет, нет, нет, – поправила я. – Пытка – это желание без надежды. Желание с надеждой – предвкушение.
Он не спускал глаз с моих губ.
– Так поцелуи – это предвкушение?
Я кивнула, мучительно сознавая его близость. Футболка на нем была застиранная. Пахло от него мылом и мятой.
– Поцелуи – предвкушение чистой воды.
– А что тогда предвкушение поцелуев?