Он знал, что я знала. Он даже не пытался притворяться.
– На самом деле я довольно хорош.
Правда ли я рассердилась, что он мне солгал? Черт, нет!
А он продолжал, говоря мне в плечо, его голос звучал немного приглушенно:
– Ты никогда не сделала бы этого ради забавы. Ты никогда не сделала бы это на слабо. И уж конечно, не сделала бы, потому что хочешь. – Его губы поднимались по моему горлу, потом вверх по подбородку. Наконец он оторвался от меня. – Значит, доброе дело. Я знал, что ради доброго дела ты бы согласилась.
И он не ошибся.
– И не поверила бы, что ты такой проныра.
Он вернулся к моей шее.
– Только когда приходится.
– Тебе же не приходилось. Ты просто сам решил.
Он поднял голову:
– Пришлось.
Не успела я спросить, что бы это значило, он поцеловал меня снова – пока все кругом не расплылось, за исключением одного этого восхитительного ощущения.
– Я просто хотел тебя, – сказал Джейк. – Всякий раз, когда тебя видел, или о тебе слышал, или видел твою фотографию в комнате Дункана.
– И что чувствуешь теперь, когда я рядом с тобой?
– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – сказал он. И секунду спустя добавил: – И это – чистая мука.
Я не знала то, что это значит, но понимала одно: он меня поймал. Если он мной играет, то я позволяю. Если это просто подростковая попытка завоевать старшую сестру друга, я завоевана. Отчасти дело было в том, как ловко он заставил меня себя поцеловать, но главным образом – в его бесконечно серьезном лице. Если он играл, он был величайшим актером на свете.
Он упомянул про муку. Я не хотела, чтобы он мучился. Я хотела, чтобы он испытывал все те приятные ощущения, что и я.
Подняв руки, я сцепила ладони у него на затылке и притянула его губы к своим. Я уже не играла в преподавателя. Это я, настоящая я целовала его и старалась сделать это как можно лучше. Я скользнула губами к его шее, делая в точности то, что он делал с моей, – а я точно знала, что это прямая противоположность мукам.
Когда он снова поднял голову, он словно бы не мог поверить своим глазам.
– Я рада, что ты обманом заставил меня тебя поцеловать, – сказала я.
– Я тоже.
– Мне целую вечность не было так хорошо.
– Мне тоже.
– Но у тебя, наверное, уйма подруг.
– В последнее время – нет. – Он встряхнул головой. – Они меня не интересуют.
И тут я задала вопрос, на который никогда не отважилась бы, не будь я пьяна поцелуями – и если бы он не провел последние полчаса, убеждая меня, что я уже знаю ответ.
– Но я тебя интересую?
– Да, – сказал он. – Но ты другим не чета.
– Ты действительно нравишься мне, Джейк, – сказала я. – Как так вышло?