Я хмыкнула.
Да, будь она мать жены, там все понятно, родная кровиночка – это солнышко, а мужа и убрать можно, чтобы не заслонял. А вот мать мужа? Прикрывать убийцу родного ребенка?
Странно как-то.
Обычно все бывает наоборот… я вспомнила мать Миха, свою несостоявшуюся свекровь… Та бы меня за один взгляд в речке притопила, что уж там о чем-то серьезнее говорить?
– Ее не запугали? Ничего такого?
– Ты знаешь, нет. Я с таким сталкивался, умею различать. Увидел бы. Страх, как любовь, как ненависть – есть чувства, которые не спрячешь.
Тут я с ним была согласна. Но вдруг?
– А если страх не за себя? Или шантаж?
– Не знаю. Для того ты мне и нужна, чтобы до конца разобраться с этими бабами, пока меня с ума не свели. А еще там лестница чистая, аж выскоблена. И перила, и все остальное… знаешь, она резная, так вот, ощущение, что кто-то над ней месяц стоял. Ни пылинки в завитушках.
Как тяжко вытаскивать пыль из резьбы, я знала. Но это опять-таки не преступление.
– Может, тоже вымыли?
– Всякое в жизни бывает…
– А в остальном доме там как? Может, тоже все вылизано?
– Да нет. Я даже паука в одном месте увидел, спросил, так бабка, мать мужа, отговорилась, мол, к деньгам. В гостиной он к деньгам, ага, а лестницу всю выскребли.
Я задумчиво почесала нос кончиком пальца. Странно, конечно, но что в этом удивительного? Хотя…
– Лестница с двух сторон резная, с одной?
– С двух.
– Есть возможность веревку натянуть?
– Пожалуй, что и есть. И гвозди для этого заколачивать не придется.
– Масло, веревка, лестница…
– И серьезный сговор, иначе тут никак.
– А наследство кто получит?
– Девчонкам приданое поделят на троих, что жене, что матери там такие крохи достаются…
– Так может, у кого из девчонок любовь стряслась?
– Поди, разбери этих баб, – искренне ответил Барсет. – Вы ж такие… сами придумаете, сами поверите, сами обидитесь, сами мстить начнете. Пока до правды докопаешься, озвереешь. Но вроде там еще малявки, старшей пятнадцать, младшей двенадцать…
– Для деревни возраст почтенный. В нем уж замуж выдают, – задумалась я.
– Это в какой же деревне так рано замуж выдают? – удивился Барсет. – У нас уж лет сто, кабы не больше, девчонок раньше шестнадцати лет ни-ни. Никакого замужества.
– Почему? – о таком выверте в Раденоре я не знала.
– Потому как мала. Вы, бабы, как яблоки зреете, а если яблоко раньше времени сожрать, ничего хорошего не будет. Или здоровье подорвет, или ребенка скинет, помрет раньше времени… это еще его величество Анри закон установил. И даже Храм не пискнул. Выговорили себе право разрешать такие браки, но при условии освидетельствования не меньше, чем пятью лекарями.