Судья в мантии, помощник в мантии, правда, на нем она смотрится так, словно кто-то вешалку задрапировал, но значимости у парня на троих хватит.
– Ты чего тут делаешь?
– Сидеть я тут буду, успокойся, – отмахнулась я.
Оранжевые вспышки агрессии, вперемешку с красными, явственно говорили, что мы не подружимся. Можно, конечно, полчаса убеждать беднягу, что я не при чем, и на его место не покушаюсь, на своем весело и интересно, но зачем время тратить? Это часа два, не меньше…
Разве что своей силой его шугануть? Или наоборот, приманить, минута – и будет он на меня смотреть телячьими глазами с немым обожанием. Я могу…
Нет, нельзя. Необходимости такой нет, а всем мила не будешь. Да и незачем.
– Ты вообще откуда взялась? – продолжал петушиться мальчишка.
– Госпожа Истар – хорошая знакомая его светлости Рамона Моринара. Надеюсь, это достаточная для тебя рекомендация? – цыкнул на парня судья.
У бедняги аж все цвета… выцвели. Были и красный, и оранжевый, и желтый и грязно-зеленым, стал глухо-серый. Герцога здесь знали и уважали.
Судья оглядел нас ласковым вздором, устроился в кресле и кивнул начинать.
И…
Теперь я знаю, для чего судьям такие столы. Чтобы никто не увидел, как под их прикрытием они снимают тесные туфли, почесывают одной ногой мозоль на пятке другой, и облегченно вздыхают.
Хорошоооо…
А вот и первый подсудимый.
* * *
Парню было лет пятнадцать. Что он натворить-то успел в таком возрасте, он же младше меня? Там не то, что молоко на губах не обсохло, титька еще не выплюнута! И что он сделал?
Вор?
Вот это?
Я не удержалась, прощупывая своими методами мысли парня, пока судья зачитывал выдержку из дела.
Оказалось – карманник. Талантливый, неглупый, но кошельки воровал, дай дорогу. Раз попался, два попался по чистой случайности… суд, приговор и каторга.
Оправдания? Нет никаких оправданий… сам, все сам… приглядываюсь, пишу записку.
Судья читает ее, поднимает брови и принимается задавать наводящие вопросы.
– Господин Рисан, а кем трудится ваш старший брат?
– Эммм…
А что тут ответишь? Не трудится он, живет на то самое, наворованное такими дурачками, как Рисан. Удрать? И тут выбора у мальчишки нет, у него еще младшая сестренка есть. Как мать с отцом померли, так старший брат понял, что можно и нечестным путем зарабатывать, вот чтобы сестренка на улице не оказалась, Рисан воровать и стал. И талантливо, понятное дело, ведь мало принесешь – тоже, считай, малявка на улице. А там маленьких девочек любят… недолго, правда. Да они долго и не живут.
И теперь у мальчишки в душе сущая каша.
Он-то на каторгу, а с кем сестренка останется? Вернется ли он? Дождутся ли его возвращения? Тут хоть душу темному заложи, лишь бы родной человек в безопасности был…