А вот чистенькие домашние слуги – самое то. И никто ничего не скажет, место терять неохота.
Опять же, чай не деревенскую девку шестеро гвардейцев завалили, а виконтесса, красивая, ухоженная, вся из себя благородная, предлагает приятные вещи… как тут отказаться?
Да и отказываться-то никому не хочется.
Шен оказался очередной победой в длинном списке.
Драгоценности он не крал, но подозревал, что это виконтесса, больше-то некому было, хоть украсть, хоть подсунуть.
Почему молчал?
Так драгоценности ей нужны были, чтобы от ребенка избавиться. Его ребенка. Одно дело – кража, тут все прошло более-менее кулуарно, а вот если такое…
Тут и блуд, и ребенок вне брака, и кража, и избавление от плода…
Судья покачал головой и объявил перерыв.
Пусть доставят виконтессу Аран, там и посмотрим, что за птица. Поговорим, пощупаем, общиплем…
* * *
Третье дело.
Тут ничего интересного. Мужчина застал жену с любовником, в порыве ревности пришиб блудодейку, любовник, правда, умудрился сбежать.
Свою вину мужчина признал, раскаялся, готов искупить.
Каторга?
Судья его туда и отправляет, чтобы не махал в следующий раз топором. А сына, сын у них есть, отдает на воспитание родителям жены. Нет, не мужа.
Тот не один у родителей, а девка единственной дочерью была, вот пусть внук им старость скрасит, все родная кровь. А если не захочет потом отца знать… судьба такая. Так, значит, и правильно.
Приговор принимается.
Судья находит меня глазами, но в этот раз я записочек не пишу. А чего, все и так верно.
– Шани?
Я киваю. Мол, все чисто, все спокойно, подводных камней нет.
Оглашается приговор.
Помощник смотрит на меня ошалелыми глазами, но мне уже и все равно. И не такими смотреть будут, когда все узнают. Ох, не такими…
* * *
Четвертое дело.
Тут все тоже просто. Поймали шайку разбойников, которые грабили на дороге. В Раденоре с такими не церемонятся, кого сразу не прибили, тех отправляют на каторгу. Тем более, все доказано, поймали их на месте преступления, как раз за грабежом.
Три человека осталось.
Главаря еще там положили, а эти так, мелкая сошка…
Прищуриваюсь на них, потом быстро пишу записочку судье. Тот читает, поднимает брови, и вновь принимается за расспросы.
– Грабили, значит… а кто ж вам сообщал, где кареты поедут? Да сколько там богатства будет?
– Так мы ничего не знаем, – привычно нудит мужчина лет сорока, такой невзрачный. Взгляд на нем и не остановится. – То главарь знал, а вы его положили, чего нам кто скажет? Он языком не трепал…
– Как? – искренне удивляется судья. – И даже с вами не обсуждал, что собирается сделать? Или вы с ним? Это вы уж кому другому расскажите, господин