Я провела пальцем по печати, обводя буквы девиза. ALIS VOLAT PROPRIIS.. Она летит на своих крыльях. Насколько проще это сделать! Если я откажусь, я должна продолжать в том же духе, сохраняя одиночество, как выбрала. После еще одного мгновения я вытащила чистый лист бумаги и начала писать. Ответ был коротким — всего два слова. Я подписала и запечатала его и сунула в карман, чтобы передать Джорджу для почтовой отправки.
Я вернулась в Бельведер после чая и обнаружила, что Фигги Тивертон взгромоздилась на верблюжье седло, кормя собак сосисками. Нут сопровождал ее и сидел, как на насесте, на любимой подушке Хаксли, глядя на него с презрением.
— Вы должны поставить знак, — сказала она вместо приветствия. «Cave canem»[7] или что-то в этом роде. Я думала, что у вас здесь волк. — Она кивнула на кавказскую овчарку его светлости.
— Бетони не повредит волоска на вашей голове, как и Хаксли, — сказала я ей. — Вы будете в гораздо большей опасности от галапагосской черепахи, которая бродит по территории.
— Я видела ее. Выглядит позитивно доисторически.
— Что привело вас к нам, мисс Тивертон? — спросила я, когда она кормила лакомыми кусочками собак, преданно копошившихс у ее ног.
— Нам? — спросила она, быстро краснея.
— Мистер Темплтон-Вейн будет через минуту. Он заканчивает свой последний проект.
— Я видела, — сказала она, ее румянец усилился. — Из окон дома. Я пришла, чтобы навестить леди Велли. Она знала мою маму, и было очень вежливо нанести ей визит, так как мы вернулись в Англию. — Это было слабое оправдание, и я подавила вздох. Она была не первой женщиной, которая использовала любой предлог, чтобы увидеть Стокера. С ее неопрятными волосами и размазанными очками она выглядела еще ребенком, но она была более женщиной, чем, как я подозревала, понимал ее отец.
Прежде чем я успела ответить, вошел Стокер, выбивая грязь с сапог. — Мисс Тивертон, — тепло приветствовал он. — Как мило с вашей стороны навестить нас. Я вижу, вы познакомились с Бет и Хаксли и взяли их к себе в друзья, — добавил он, наклоняясь, чтобы почесать Нут за ее высокими заостренными ушами.
— О, да! Они милые собаки. Хаксли ваш?
— Или я его, — сказал Стокер, наградив ее ужасно красивой улыбкой. К моему облегчению, день, проведенный с его шаром, казалось, бесконечно улучшил его характер. Он все еще выглядел уставшим и отвлеченным, но холодный воздух окрасил его щеки, и у него было заметно лучшее настроение.
Я повернулась к куче бумаг на своем столе и начала сортировать их, пока они разговаривали. Стопки писем и периодических изданий и несколько грязных посылок, которые я отложила в сторону.