Генри издал протестующий звук, но в этот момент ветер сотряс деревья, и корзина немного соскользнула. Я похлопала его по плечу. — Неважно. Лучше всего, если вы не будете смотреть вниз. И если вы сломаете ногу, Стокер всегда сможет вас пристрелить. В конце концов, у него есть револьвер.
Генри посмотрел на меня с отвращением, и я пожала плечами, глядя на Стокера. Но побуждение сработало. Без лишних слов Генри положил ногу на край корзины, хватаясь за веревку онемевшими пальцами. Я не смотрела. Но внезапный треск ветвей и стук, сопровождаемый стоном боли, были красноречивы.
Я вглядывалась в темноту. — Мистер Стил! Я говорю, мистер Стил, с вами все в порядке?
— Я думаю, что сломал руку, — сказал он голосом, совсем не похожим на его обычный.
— Что ж, это прискорбно, — заметила я.
— Твоя очередь, — скомандовал Стокер.
— Не думаю, — ответила я с негодованием. — Я легче и должна выбираться последней, так как гондола неустойчива и может упасть в любой момент. У меня больше шансов пережить падение, чем у тебя.
Выражение его лица было непостижимым. — Я, во всех смыслах и целях, являюсь капитаном этого начинания. Если кто-то тонет с кораблем, это я. Теперь спускайся по этой веревке, пока я не выбросил тебя.
Он подошел ко мне, словно пытаясь осуществить свою угрозу, и я прыгнула через край гондолы, схватившись за веревку руками и сжав вокруг нее ноги. Я опускалась в устойчивом ритме, игнорируя скрипы и стоны протеста ветвей наверху. Они держали воздушный шар, но едва-едва.
Мои кончики ботинок парили над землей, и я спрыгнула с веревки. Генри уставился на меня в искреннем восхищении, хотя он прижимал руку к груди. — Где вы научились так лазать? — потребовал он.
— На лианах в Коста-Рике. Лучшие места обитания бабочек, как общеизвестно, недоступны. Вам нужна медицинская помощь, мистер Стил? — спросила я.
Он мужественно покачал головой. — Нет. Я могу справиться. — Он изо всех сил пытался сесть, а затем встать. Его сломанная рука была сложена, как птичье крыло, на груди.
Я сняла свою шаль и крепко завязала на его шее, образуя аккуратную колыбель для его поврежденной конечности. — Вот так, — произнесла я. — И не забудьте вернуть мне шаль. Это моя любимая.
Он кивнул, слабо улыбаясь, когда я недовольно подняла глаза вверх. — Ну же, Стокер. Мы не можем здесь торчать всю ночь.
Стокер подошел к краю корзины и обмотал одну ногу веревкой, схватившись за нее с искусной техникой человека, который провел годы на борту кораблей Ее Величества в качестве офицера флота. Его вес, больший, чем у меня или у Генри — a возможно, обоих вместе — заставил гондолу накрениться. Ветви, держащие воздушный шар, треснули, и зловещий звук порющегося шелка разорвал ночь.