— Конец рабочего дня, — ответила Анабель.
— Везет тебе.
Снова наступила пауза. Странно было думать, что она сейчас за тридевять земель, а он все-таки слышит нотки неуверенности в ее голосе.
— Как там она?
— Она хорошая девочка, — коротко бросил Хью.
Анабель согласилась, чтобы Рен осталась с ним, потому что в этом случае (как сказала сама Анабель) Рен будет обеспечена вся возможная забота. Если уж родители разошлись, то пусть хотя бы Рен останется дома, в привычной обстановке, с отцом и подругами.
Хью всегда считал, что этот великодушный жест Анабель проистекал из осознания ею своей вины: она ведь обманывала его. В качестве утешительного приза она оставила мужу то лучшее, что дал их брак.
— Ты доволен жизнью, Хью?
— Почему тебя это интересует? — натянуто рассмеялся он.
— Даже не знаю. Так принято говорить в Париже. Вопрос, достойный пера экзистенциалистов.
Он представил себе ее длинные рыжие волосы — целый водопад, который когда-то тек между его пальцев. Если закрыть глаза, он до сих пор мог ясно ее представить: невыразительные брови, которые она подрисовывала карандашом; то, как она отводила глаза влево, когда лгала ему; как прикусывала нижнюю губу, когда они предавались любви. Интересно, вот теряешь человека, и сколько должно пройти времени, прежде чем начнут стираться в памяти его черты? Или пока хотя бы ослабеет ощущение того, что тебе чего-то остро не хватает и в любой момент эта пустота может поглотить тебя, пока ты не превратишься в совсем другую личность, не такую, какой был раньше?
— Это не стоит твоего беспокойства, — сказал Хью в трубку.
— Тем не менее я беспокоюсь, — возразила Анабель, — поскольку ты сам слишком беспокоишься обо всех, а на себя у тебя времени не хватает.
— Мне пора возвращаться к делам. — Между ними лежало двенадцать тысяч километров, но Хью вдруг ощутил приступ клаустрофобии.
— Да, конечно, — быстро проговорила Анабель. — Мне было приятно услышать твой голос, Хью.
— Мне твой тоже. Я передам Рен, что ты звонила, — пообещал он, хотя они оба знали, что ничего передавать он не станет. У Рен с этой женщиной отношения были даже более сложные, чем у него. Он чувствовал себя так, будто положил не на то место что-то нужное: немного сердился на себя, испытывал какое-то раздражение. Рен же чувствовала себя чем-то очень важным, положенным не на то место.
— Ты там заботься о себе, — сказал Хью, намекая тем самым на то, что ее новый любовник не очень-то способен о ней заботиться, она была фактически предоставлена самой себе. И отключился, испытывая удовлетворение от маленькой победы в последней фразе разговора.