«А дочь где?» — набрал он сообщение.
Прошла минута. «Пропала без вести», —появился ответ.
Хью с усилием взъерошил волосы, досадуя на то, что единственный человек, с которым он не хотел разговаривать — его сестра, — не покидала место событий; а люди, с которыми он сам хотел поговорить, не могли или не хотели выходить на связь: Рен, Джордж Годдард, его пропавшая дочь. Кто, черт побери, сможет вести переговоры, если его никто не слушает?
Чего ему теперь не хватает? Чем он может воспользоваться, чего еще не использовал ранее?
Хью взял телефон. Набрал сообщение Рен. Потом — номер клиники по выделенной линии.
Один гудок.
Два.
Три гудка.
Четыре.
Раздался щелчок соединения и голос Джорджа.
— Я занят, — отрезал он.
— Я не отниму много твоего времени, Джордж, — заговорил Хью не думая, повинуясь лишь мышечной памяти. — Мы говорили о твоей дочери, когда нас разъединили. «Когда ты бросил трубку», —мысленно поправил он себя.
— И что ты скажешь о ней?
Хью закрыл глаза и прыгнул в неизвестность.
— Она хочет с тобой поговорить.
Луи Уорд точно зафиксировал момент, когда в стрелке что-то изменилось. Даже несмотря на то, что он не слышал половины разговора, он заметил, как этот человек застыл. Луи знал, что так зажигается в человеке надежда. Парализует полностью.
— Как она? — спросил стрелок.
Когда он — его звали Джордж, если верить телевизору в приемной, — произнес это, Луи понял две важные вещи.
1. Для него это личное дело. Кто-то… жена, дочь, сестра… сделала аборт.
2. Он хотел, чтобы хоть кто-то одобрил его сегодняшний поступок.
— Она, — наклонилась Иззи под предлогом затянуть повязку.
— М-да, — отозвался Луи. — Я слышал.
Несколько раз за последние пару часов, во время переговоров по телефону, те, кто сгрудился в приемной, имели возможность вздохнуть свободнее. Хотя Джордж, не будь дураком, не отворачивался, когда говорил по телефону, и шикал на них, когда начинались перешептывания.
— Полагаете, это его жена? — прошептала Иззи.
— Дочь, — простонал Луи, когда пошевелился и резкая боль пронзила его ногу.
— А у вас есть семья? Дети?
Луи покачал головой.
— Я никогда не хотел, чтобы кто-то еще стал мишенью для недовольных, — признался он. — К тому же подходящих мне дам не особо устраивал тот факт, что я целыми днями разглядываю вагины других женщин.
— Не нужно иметь личного интереса, чтобы понимать, что нельзя убивать невинного ребенка, — заерзала за их спинами Джанин.
Луи прекрасно знал, что восемьдесят восемь процентов абортов происходит на первых двенадцати неделях беременности, но противники абортов вели себя так, как будто эти эмбрионы весили уже по два с половиной килограмма и держали бутылочку в руках.