Генрих Штаден. «Записки о Московии»
Не век слёзы проливать, не век горе горевать: схоронили павших, пришло время поднять стопу за победу. А и как не поднять — языков татарских и ногайских взяли, людей русских отполонили, ворога отогнали за Почежский лес. Царь Иван хотел из Коломны повести войско на татар, но, узнав о победе Хворостинина, вернулся в Москву. Недолго погуляли крымские загоны по Русской земле. Царевичи Мегмет и Али, пограбив Каширские и Рязанские земли, соединились с Девлет-Гиреем и подались в степи. Туда им и дорога. Знай, лягушка, своё болото. Горе ушло — гуляй весело. Вот и гуляет на улицах люд Заразска — пьёт за победу. Ставлены на улицах столы с угощениями. Празднует в воеводских хоромах и князь Дмитрий Иванович Хворостинин, с ним служилые да знать городская. Минул Великий пост, можно разговеться. На столах раздолье, есть чем насытиться: хлебы да пироги, говядина с чесноком, зайчатина с репой, свинина с луком, взвары, разносолы, снетки, осетрина и облитая жирком паюсная икорка. Разлиты по достаканам, кубкам и чарам сыта, меды ягодные да обарные, мальвазия, романея, водка и пиво. Щекочут ноздри пряные ароматы шафрана, имбиря и иных приправ, ударяет ядрёный запах хрена. Юркая, услужливая дворня несёт к столам запечённых кур, гусей, рябчиков, рассолы, чёрную и белую уху. Радуйся, душа, да знай меру. Дмитрий Иванович меру знал, наклонился к Львову, шепнул:
— Фёдор, пригляди, чтобы всё чинно было, я пойду, притомился.
Встал, поклонился гостям и соратникам, подозвал Дороню:
— Проводи до покоев.
По скрипучей лестнице поднялись в терем, дошли до опочивальни. Князя покачивало — крепка оказалась романея. Хворостинин отворил дверь.
— Зайди, перемолвиться надоть. Да свечу зажги, огниво на столе у поставца лежит.
Дороня вошёл, зажёг свечу. Хворостинин прошагал к лавке, тяжело опустился на бархатное покрывало, снял с головы тафью. Кивнув Дороне на скамью, промолвил:
— Садись... Недруга твоего, десятника Куницына, с вестью отправил к воеводе Воротынскому в Серпухов, подальше от себя. Не люб он мне. Худой человек. И Богу молится, и с чёртом водится. Ведомо мне про него. Многим служил, перемётчик подлый. Умеет блином масленым в рот залезать. Его руками множество чёрных дел содеяно, а персты кровью пачканы.
— Оно и видно, глядит лисой, а пахнет волком.
— Верно, он и лицом с лисой схож... Перед отъездом всё про тебя выведывал, меня предостерегал, молвил, вор ты беглый. О том тебя спрашивал...
— Я ответил.
— Ответил, да только взор отвёл. Меня не проведёшь. Неспроста пытаю. Хочу просить остаться. Мне верный человек нужен. Коль согласен, молви правду. Я тебе не ворог, жизнью обязан. Слова твои в себе утаю.