— Верно молвишь. Пока ты их отвлекаешь, я им гостинец приготовлю. У меня телега с «чесноком», набросаю на пути татар ёжиков, оставлю конный заслон, а сам с пешцами к Воротынскому подамся.
— Бог в помощь, воевода.
— И тебе, казак.
* * *
Сотню Ермака Бог не оставил. Казакам удалось прорваться. Передовой полк засел в сосновом лесу. Атамана проводили на поляну. Первый воевода, курносый крепыш лет тридцати, сидел на пне по пояс голый. Сутулый старичок и стрелец хлопотали около Хованского.
— Сейчас перевяжем. Эка тебя угораздило, князь, ить у самого локотка рубанул басурманин. Терпи, родимый, зелье я приложил, укутаем, пития лечебного примешь, а коль Бог даст, на Ивана Постного снова сабелькой махать сможешь, — приговаривал знахарь.
— Ничего, я им попомню!
— Ты, воевода, утихомирься, руку не сгибай, разверзнется рана и до Рождества не заживёт, — проговорил старик.
Взгляд Хованского упал на Ермака:
— С чем пожаловал?
— Я от большого воеводы, князя Воротынского, с вестями.
— Молви, что велено.
Разговор прервал топот копыт. На поляну выехали второй воевода и Дороня. Хворостинин слез с коня, отдал повод казаку, подошёл к Хованскому:
— Как ты, Андрей Петрович? Прослышал, ранен.
— Пустяковина. Давай вестника послушаем. От Воротынского прибыл. — Хованский кивнул на Ермака.
Хворостинин обернулся:
— Это же Ермак, знакомец с прошлого года, вместе Москву обороняли.
Ермак услышал своё имя, прекратил тихую перемолвку с Дороней, обернулся к воеводам.
— Здрав будь, Дмитрий Иванович. С трудом прорвался к вам сквозь татар. Из сотни только восемь десятков казачков к вам довёл. Полой водой прут ироды, не удержишь, не иначе снова к Москве собрались. Ногайцы у Сенькина перевоза переползли. Воротынский верховые отряды отправил басурман беспокоить и не давать им сёла разорять. Они будут крымцев со всех сторон покусывать да пощипывать, а вам доверено ухватить татар за хвост и держать до подхода остальных полков. Ещё велено передать, в битву с крымчаками не вступать, покуда через Оку не переправятся.
— О том и прежде с большим воеводой думали, да и мы с Дмитрием Ивановичем к тому склонялись.
— Ужо мы их ухватим, нехристей! Слава Богу, потери в нашем полку небольшие. Не дадим, как в прошлое нашествие, бесчинства творить! — Хворостинин ухватился за рукоять сабли.
— Не мы. Ты, Дмитрий Иванович. Мне с этим, — Хованский кивнул на перевязанную руку, — такое дело не осилить. Бери конников, сколько есть, и следом. Я с князем Михаилом Лыковым, со смоленскими, рязанскими и епифанскими стрельцами следом за тобой пойду.