Лицо Дорони помрачнело:
— Пропала Ульяна... После того, как Девлетка Москву пож`г, искал повсюду... не нашёл. Бедовая моя жизнь. Одну семью слуги царские отняли, вторую татары...
Фабиан положил ладонь на плечо казака.
— Ты не фидель, что она умираль, а знащит...
Разговор прервался. Звуки труб огласили стан, призывая воинов готовиться к бою.
Дороня спросил:
— Дозволишь у тебя остаться?
— Буду рад иметь у себя храбрый воин.
Австриец спешно облачился в доспех, стал выкрикивать команды. Иноземцы забегали, стали занимать свои места у бойниц. Дороня устремил взгляд туда, откуда должны появиться конники Хворостинина и татары. Обзор с холма хороший. Цепкий взор казака скользил по округе. Вот узкая, извилистая лента Рожайки, за ней луг, большое хлебное поле, из-за нашествия татар его убрали лишь наполовину, дальше покинутая жителями деревенька — Молоди, за ней темнеет лес. На его окраине еле заметное движение, оно нарастает, превращается в лаву. Лава вырывается из леса, отрывается от него, минуя поле, течёт к холмам. Теперь уже можно различить — всадники русские. Передовые достигли Рожайки, когда из леса появились преследователи — ногайцы Теребердея. Расстояние между конными отрядами сокращается. Вот-вот настигнут степняки верховых московских ратников, что задумали спастись за укреплениями гуляй-города. Первые уже у рва. Дороня различил Хворостинина и Фаренсбаха. Они резко поворачивают коней вправо. Весь отряд делает то же. Ногайцы оказываются лицом к лицу с гуляй-городом. Бойницы плюются огнём, град самострельных болтов и стрел обрушивается на всадников, кои редеют, как трава на лугу в разгар сенокоса. Ногайцы не успевают опомниться, а справа и слева на них уже накатываются свежие отряды русской конницы. Кочевники поворачивают вспять. Теперь самим бы уйти от погони. Теребердей уводит воинов, на холме перед гуляй-городом и на поле остаются сотни его соплеменников.
* * *
Весть мурзы Теребердея привела хана в неистовство. Потери были немалыми. Русские уже нанесли его войску два ощутимых укола. Сначала они напали на отряды прикрытия, разорили обоз, забрали пушки, малое число которых хан взял из берегового наряда на Оке, а затем заманили в засаду ногайцев Теребердея. Такой ход событий не совпадал с тем, на что рассчитывал правитель Крыма. Порубежное войско Воротынского не пало духом. Теперь хан имел позади боеспособные русские полки, а впереди ждала за каменными стенами многолюдная Москва и, возможно, сам царь Иван с воинами-телохранителями. Это было похоже на западню, но опытный полководец Девлет-Гирей не собирался опускать руки. Верил, сможет обратить неудобное для войска положение в победу. Мысль о том, чтобы обойти русское войско и вернуться в Крым, хан отринул. В этом случае могло получиться то же, что и накануне: противник догонит, нападёт сзади, начнёт громить его тумены, а это уже будет похоже на поражение и бегство...