– Гаррик, ну как ты?
Шон опустился на колени рядом с братом и видавшим виды носовым платком стал вытирать грязь с его лица. Потом помог встать на ноги. Гаррик стоял, слегка покачиваясь; глаза его были открыты, но на губах блуждала отрешенная, бессмысленная улыбка.
По течению этой реки встречаются вехи. Некоторые из них совсем маленькие, не больше кучки камней.
Уайт Кортни с другого конца обеденного стола посмотрел на Шона. Вилка, которой он зацепил кусок яичницы с ветчиной, застыла на пути ко рту.
– Ну-ка, повернись к окну, – настороженно приказал он. – Что это у тебя на лице, черт возьми?
– Что? – Шон провел ладонью по щеке.
– Когда ты в последний раз мылся?
– Не говори несуразицы, дорогой. – Ада коснулась его ноги под столом. – Это не грязь, это у него борода растет.
– Борода? Да ты что?
Уайт присмотрелся внимательнее, заулыбался и открыл рот, собираясь заговорить. Ада сразу поняла, что муж хочет отмочить одну из своих нудных шуточек, элегантных, как бешеный динозавр, и эта шутка наверняка больно заденет Шона, ведь мужчина в нем сформировался еще не вполне. Она быстро взяла разговор в свои руки:
– Мне кажется, пора покупать еще одну бритву. Как ты думаешь, Уайт?
Уайт сразу забыл, что он хотел сказать, что-то проворчал и сунул яичницу в рот.
– А я не хочу ее сбривать, – сказал Шон и густо покраснел.
– Сбреешь – расти быстрее будет, – заметила Ада.
Сидящий напротив Гаррик с завистью ощупывал свои скулы.
А некоторые очень большие, как скала, выходящая в море.
Начались декабрьские каникулы, и Уайт приехал в школу, чтобы забрать сыновей домой. В суматохе погрузки вещей, прощальных криков, обращенных к Фрейлейн и к друзьям, с некоторыми из которых они не увидятся целых полтора месяца, близнецы не замечали, что Уайт ведет себя как-то странно.
И только потом, когда лошади уже мчались во весь опор к дому, Шон решился задать вопрос:
– А куда мы так торопимся, папа?
– Увидишь, – ответил Уайт, и Гаррик с Шоном переглянулись.
Шон спросил просто так, от нечего делать, но вот отцовский ответ братьев заинтриговал. Один за другим посыпались вопросы, но отец только улыбался и отвечал уклончиво и неопределенно.
Подъехав к дому, он остановил лошадей, и подбежавший конюх принял вожжи. На веранде их ждала Ада. Спрыгнув с коляски, Шон по ступенькам подбежал к ней и быстро поцеловал.
– Что случилось? – Он с мольбой заглянул в глаза мачехи. – Папа говорить не хочет, но мы-то видим, что-то случилось.
Гаррик тоже торопливо поднялся на веранду.
– Ну скажи, мама, слышишь, скажи, – дергал он ее за руку.
– Да я сама не знаю, о чем вы тут толкуете, – смеялась Ада. – Пойдите спросите отца еще раз.