Звенит звонок, я направляюсь в класс и подыскиваю себе место. (Предпочитаю сидеть в ряду у двери на одной из задних парт – не на виду у всех и рядом с выходом.) Испытываю при этом некоторое удовлетворение. Мой гипс так никто и не подписал, но я уже пообщался с бо́льшим числом людей, чем за весь первый месяц учебы в прошлом году.
Получается у меня ловить момент?
Кто знает? Может, в конце-то концов, это будет удивительный день.
Нет. Ничего удивительного не происходит.
Первый урок прошел прекрасно – в том смысле, что на нем не случилось ничего ужасного. То же и с несколькими последующими уроками. Корректировка моего имени была удачной. Я чувствовал себя нормально, даже оптимистично.
Но затем пришло время ланча.
Никогда не любил ланчи. Какие-то они неструктурированные. Все свободны идти, куда вздумается, а значит, не ко мне. Стараюсь выискать местечко за всеми забытым угловым столиком с сидящими за ним другими маловразумительными людьми и впихиваю в себя сэндвич с бутербродной массой и джемом, какой беру с собой из дома каждый день на протяжении десяти лет. (Еда – единственное, что я могу контролировать за ланчем.) Но сидеть в уголке – все равно, что прятаться, а я обещал себе, что не буду делать этого. Только не сегодня.
Джареда с подносом я заметил в очереди за едой. Обычно он сидит в одиночестве и чем-то занимается на ноутбуке. Поджидаю его у кассы.
– Опять ты? – Он озадаченно смотрит на меня.
Мне инстинктивно хочется отпустить его восвояси, но я тут же велю своим инстинктам заткнуться.
– Я подумал, что, может, сегодня сяду с тобой?
Джареда, похоже, сейчас вырвет. Не успев отказать мне, он словно оказывается отгорожен от меня черным занавесом: между нами проходит таинственное создание, известное как Коннор Мерфи. Коннор обрывает наш разговор, его голова низко опущена, он плохо осознает, где находится. Мы с Джаредом смотрим, как он идет.
– Его волосы здорово отросли, – шепчет мне Джаред. – По последней моде школьных стрелков.
Я хмыкаю.
Коннор останавливается, гремя тяжелыми ботинками. Его глаза – та их небольшая часть, что видна мне сквозь длинные, падающие на лицо волосы, – это два стальных голубых смертельных луча. Он, определенно, слышал слова Джареда. Догадываюсь, что он замечает больше, чем кажется.
Коннор не двигается, не говорит, просто смотрит. Все в нем кидает меня в дрожь. Он – словно вечная мерзлота. Наверно, поэтому он носит все эти многослойные одежки, хотя фактически на дворе еще лето.
Джаред, может, парень и бессовестный, но не дурак.
– Я пошутил, – говорит он Коннору. – Это была такая шутка.