— Вот и ты, наконец-то! — воскликнул Наполеон. — Я уж думал, ты провалился в толчок. Для такого шпингалета это было бы неудивительно.
Я опустился на корточки рядом с ним.
— Император, о мой император! Нам самим не справиться! Нужно позвать на помощь.
Он посмотрел на меня с такой безысходностью, что мне словно собака в горло вцепилась.
— Дедушка, мне страшно, — прошептал я. — Страшно за тебя.
Он улыбнулся мне так ласково, что я чуть было не расплакался. Потом проворчал сквозь зубы:
— Ты прав. Хорошему солдату следует признавать свой страх. Позвони ему. Но береги достоинство твоего императора. Это временный отход, и только. Я зову на помощь, но не собираюсь пресмыкаться, а предлагаю альянс.
— Естественно. Стратегический альянс.
— Ага, это не так уж плохо — стратегический альянс. Мы одурачиваем врага, морочим ему голову, а сами накапливаем силы. Знаешь, кто такой Джо Луис?
— Нет.
— Американец. Он всегда проделывал этот трюк. Делал вид, будто сдается, чтобы усыпить бдительность противника.
— Вот и мы сделаем то же самое!
— Ага! Усыпим бдительность недотыки.
* * *
Отец мгновенно снял трубку и почти не удивился.
— Еду, — сказал он, вздыхая.
Сказал так, будто сидел уже одетый, с ключом от машины в руке, и ждал моего звонка. За те полчаса, которые требовались ему на дорогу, я попытался выведать, почему Наполеон и мой отец с годами так отдалились друг от друга. Я предполагал, что император не пожелает отвечать, но, несмотря на свое плачевное состояние, он заговорил охотно:
— Я хотел сделать из него что-нибудь путное, чтобы он относился к жизни серьезно, но видел бы ты его на ринге — курам на смех… Он просто стоял свесив руки и озирался по сторонам… Все над ним потешались. Мне от стыда хотелось сквозь землю провалиться!
— Ты хотел, чтобы он был похож на тебя?
Он немного подумал, потом ответил:
— Нет, я не хотел, чтобы он был на меня похож, но чтобы не был настолько другим. Его интересовали странные вещи: математика, химия, литература. И марки! Они у него лежали повсюду! Он книги залпом глотал, бог ты мой! Я даже не знал, что их так много, этих книженций! Я иду делать ставки на тотализаторе, а он просит оставить его в библиотеке — представляешь? Он никогда не был подвижным, не дрался, зато едва ему в школе успевали задать уроки, как он бежал домой — и давай их делать… Я его водил на бокс, так он на втором раунде засыпал, а когда просыпался, начинал скулить, что отстает по геометрии и ему пора заниматься. Прямо как будто составил список всего, что меня радует, чем я мог бы гордиться, — и делал все наоборот. На самом деле это я во всем виноват, Коко.