— Гериатрия… Гериатрия… Вот!
— Читайте. Если умеете.
— Так… Область медицины, изучающая болезни людей пожилого и старческого возраста.
Она подняла глаза и простодушно улыбнулась.
— Вот видите, это слово из греческого, — пояснила она и хихикнула. — Забавно, верно? Сколько всего можно узнать из словаря! Вы довольны?
Наполеон впился ногтями в подлокотники кресла. На висках вздулись голубые вены.
— Вам действительно хочется знать, что доставило бы мне удовольствие? Ну что ж, черт бы вас всех побрал, мне хотелось бы знать, что я забыл в этом отделении для стариков!
Медсестра теперь уже действительно не знала, что ей делать с этим разбойником без малого восьмидесяти шести лет, который грозился все разнести и продолжал истошно вопить:
— Да, мадемуазель, я хотел бы узнать, что я делаю тут, вместе со старыми психами! Я не прошу луну с неба, а всего лишь чтобы вы признали свою ошибку! ВОТ И ВСЕ!
Медсестра стремительно покинула палату. Просторный пейзаж за окном пылал в закатном солнце. Мой император, судя по всему, забыл обо мне и, сидя в своем кресле, молотил кулаками пустоту. Казалось, он наносил удары солнцу, медленно умиравшему среди широких величественных равнин.
Две недели спустя заведующий отделением вызвал моего отца. Он нервничал и не стал ходить вокруг да около: лучше сказать правду, всю и сразу.
— Месье Бонер, давайте внесем ясность: держать его здесь больше невозможно. Все в отделении уже на пределе, и скоро нас самих придется отправлять в психбольницу!
И стал рассказывать. Я не упустил ни малейшей подробности.
Наполеон играл в боулинг в коридоре, используя баллона кислорода, заглядывал к соседям и предлагал устроить соревнование по армрестлингу, донимал игривыми намеками медсестер, когда они заходили к нему в палату, а в последнее время стал хватать их за мягкое место.
— Но самое неприятное, что он, представьте себе, выводит из строя все, что хоть немного напоминает счетчик. Он обнуляет все приборы и кричит: “Вот тебе, мерзавец!” А вчера вечером у нас неизвестно почему выбило пробки!
Стоило появиться Наполеону, как поднималась суматоха, раздавались взрывы хохота и возмущенные вопли.
— Вчера он ворвался в операционный блок с криком: “Сами развлекаетесь, а меня не зовете!”
— Тебе это кажется забавным? — спросил отец, заметив мою улыбку, которую я не сумел скрыть.
— Да, нужно заметить, это… поразительно, — сказала мама, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Ее глаза смеялись. Она положила руку мне на колено.
— А вот мне кажется, что это совсем не весело.
— Что касается медсестер, — продолжал доктор, — то и говорить нечего, искушение и правда велико. Мне и самому иногда приходится сдерживаться, чтобы не… Э-э, извините, это чепуха, наверное, от усталости. Но история с боулингом… Мы же все взлетим на воздух! Вы уверены, что дата рождения указана верно? Может, кто-то ошибся лет на десять — двадцать.