Наконец девушка достала градусник:
— Под сорок! Странно, на вид он в полном порядке!
— Как я рад, мадемуазель, что слышу это от вас! — заявил дед и, повернувшись ко мне, добавил: — Belas la flegistino, ĉи ne? (А она ничего, эта медсестра, да?)
— Что он говорит? — спросила девушка.
— О, ничего особенного: что вы очень любезны.
Когда она прибирала кровать, дед внезапно знаком подозвал меня:
— Посмотри-ка, Коко, а то у меня сегодня глаза побаливают. Скажи, что у нее написано вон там, на халате?
— На халате?
— Ну да, на правой сиське.
— Написано “Гериатрия”.
Его взгляд застыл. Как будто вместо глаз ему вставили стеклянные шарики. Он побледнел. Губы сжались и стали тонкими, как лезвие ножа.
— Вот паскудство! Ты уверен?
Я кивнул и спросил:
— Дедушка, что с тобой?
— Не зови меня так, особенно в подобный момент!
Приближался ураган. Дед прямо-таки намертво впился колючим взглядом в халат медсестры.
— Мадемуазель! — взревел он.
— Да, месье? — ответила она, вздрогнув от неожиданности.
— Что это у вас тут написано? Вот тут.
И он ткнул пальцем в халат медсестры, которая слегка отпрянула.
— Тут?
— Да, тут. Вы к тому же еще и глухая?
Я подумал, что Наполеон слегка перегибает палку. Растерянная девушка медлила с ответом.
— Я жду, — произнес Наполеон. — Правда, я вообще только и делаю, что жду. Но я вас предупреждаю: мое терпение на исходе.
— Тут? Но вы ведь сами видите, написано “Гериатрия”.
Дед скрестил руки на груди. Лицо его окаменело.
— Спасибо, я умею читать.
— Это мое отделение, да! Я работаю в гериатрии, поэтому и написано “Гериатрия”.
У нее был такой вид, как будто она оправдывается.
— Ну хорошо, мадемуазель, тогда будьте так любезны, принесите мне словарь.
— Словарь? А, поняла, это для передачи “Цифры и буквы”. Финал в записи?
— Нет, для прямого эфира, передача “Я больше не буду насмехаться над людьми, иначе это плохо кончится”.
Не уразумев, что она сделала не так, сестра вышла из палаты.
— Понимаешь, Коко, я против нее ничего не имею, — сказал Наполеон, — но есть вещи, в которых надо разобраться. Прояснить раз и навсегда. Немедленно. Так будет лучше.
Спустя пару минут девушка принесла Наполеону словарь.
— Я одолжила его у вашего соседа, который участвует в игре на самое длинное слово.
Наполеон покосился на меня и проговорил:
— Alkroĉu vin, Bubo, forte skuiĝos. (Держись, малыш, сейчас мы ей зададим.)
Крутанув колеса своего кресла, он подъехал вплотную к медсестре.
— Не надо мне рассказывать о своей жизни, мадемуазель, как и о жизни моих соседей, мне на все это плевать. А теперь найдите гериатрию.
Она стала листать страницы, высунув кончик розового языка.