— Таким был Гэри Купер, Коко. Ковбой. The cow-boy. Не то что нынешние хлюпики. Сегодня, глядя на актера, даже не поймешь, парень это или девчонка!
Он ненадолго замолчал, пытаясь унять отрыжку.
— Коко, — попросил он. — Нужно, чтоб ты мне помог.
— В чем?
Он заколебался.
— Я устал.
Устал? Как странно было слышать от него это слово! Но он вроде бы снова овладел собой.
— Только ничего не придумывай, просто я немного струхнул. Брюхо разболелось. Открыл завалявшуюся банку сардин. А теперь они просятся обратно наружу. На банке была ржавчина, на рыбках тоже.
Я порылся в мусорном ведре. Эти консервы выпустили еще до изобретения консервов.
— Тебе ее подарил Гэри Купер?
Он улыбнулся:
— Не вздумай это повторять. Давай-ка помоги мне лечь.
Дед оперся о мое плечо, чтобы перебраться в кровать. Он был легкий, не тяжелее бабочки. Я поправил простыню, накрыл его одеялом по самую шею, как маленького слабого ребенка. Странно, но тогда впервые у меня мелькнула мысль, что теперь я забочусь о нем. Я наклонился к его лицу. Его шелковистые волосы слегка поредели.
— Мой император, может, сообщим Жозефине? Или ты не хочешь ее видеть?
— Она тебе пишет?
Я замялся.
— Нет.
— Знаешь, Коко, я кое-чего тебе не сказал.
— По поводу боя с Рокки?
Он какое-то время не отвечал, я даже подумал, что он уснул.
— Нет, — вновь заговорил он, — по поводу Жозефины. Ты знаешь, когда она села в мое такси той ночью, помнишь, я тебе рассказывал…
— Да, помню.
— Она сказала мне: поезжайте прямо, а там посмотрим, где мы окажемся. Мы остановились на пляже в Нормандии, в одном местечке под названием… Ой, я не помню. А она наверняка помнит, она всегда все помнит. Помнит за нас обоих.
Я поцеловал его в щеку. Кожа у него была мягкая. Я вышел на улицу. Стоял лютый холод, и слезы у меня на щеках сразу же превращались в застывшие ручейки.
* * *
В моих снах высокие деревья продолжали тихо падать одно за другим. Часто я просыпался затемно, и лоб у меня был мокрый от пота.
В одну из таких ночей раздался телефонный звонок. Отец встал. Я не представлял себе, сколько может быть времени — не то очень поздний вечер, не то очень раннее утро. Напрасно я пытался угадать, кто на другом конце провода, отец говорил мало и чуть слышно, даже слов было не разобрать. А вдруг мой император позвал на помощь? Прошло несколько минут, хлопнула входная дверь, затем отъехала машина.
На сей раз мотор не заурчал, а тоскливо взвыл, не предвещая ничего хорошего. Утром мама кормила меня завтраком, я воспользовался моментом и спросил:
— Мама, мне показалось, что сегодня ночью звонил телефон.