Он замялся и заглянул мне в лицо, ища ободрения.
— Я никому не скажу, клянусь тебе, — успокоил я его.
— Молчок, да?
— И рот на замок!
Дед осмотрелся вокруг подозрительным взглядом, как будто за нами кто-то шпионил. Он напоминал встревоженную птицу.
— Понимаешь, Коко, с цифрами я еще худо-бедно разбираюсь, а вот с остальным… Я… э-э-э… — Он набрал побольше воздуха и выпалил: — Янеумеючитать! Все! Ты слышал! Уф, полегчало.
— Не умеешь?.. Читать?.. Ты хочешь сказать, что…
— Читать не умею, и все. И писать, естественно, тоже. Не так-то просто научиться. Так что ни слова. Все. — Он показал на афишу, извещавшую о скачках Гран-при. — Например, на этой афише я ни черта не понимаю. Только что там нарисована лошадь. Я так и не сумел научиться, сразу начинал психовать, так что пришлось жульничать. Всю жизнь. Даже мадам Тайандек ни о чем не догадывалась.
Я подумал о Жозефине, но не успел задать вопрос, как он меня опередил:
— Она ни разу не заподозрила. Ты же понимаешь, я не решился ей сказать. Особенно после того, как тогда, в такси, она спросила, люблю ли я романы не помню кого. Я сказал, да, обожаю. Так все и началось. Начинаешь врать и попадаешь в ловушку собственного вранья. Буквы, значки, запятые с точками — я никогда не понимал, как все это устроено. К тому же, когда ты постоянно в дороге, как в моей профессии, то стоит пересечь границу — и уже все равно ничего не поймешь, так какой смысл? А в боксе нужно уметь только прочитать страх или сомнение в глазах противника, а этого нет ни в одной книжке.
— А когда ты работал таксистом, как ты выкручивался?
— Полагался на инстинкт.
— Да, ты силен! Император плутов.
— Спасибо, Коко. Ты знаешь, в каком возрасте научился читать твой отец? В четыре года. Он научился читать в четыре года! Я предлагал ему сходить на бокс, а он предпочитал свои книжки. Противный мальчишка. А пока не выучился читать, требовал, чтобы ему рассказывали всякие истории — каждый день. Я выбирал наугад какую-нибудь книжку и рассказывал ему что бог на душу положит, ориентируясь по картинкам. И он проглатывал это за милую душу.
Он усмехнулся с хитрым и довольным видом и сделал знак, чтобы я к нему наклонился:
— Послушай, Коко, тебе я могу признаться: я хотел бы научиться.
— Читать? — прошептал я.
— Да, генерал, читать, не вышивать же! Не знаю, даст ли нам враг достаточно времени. Это будет моей последней победой! Знаю, мне не будет от этого так уж много проку, но все-таки может пригодиться. На случай, если они там заставят заполнить бланк.
Я сник. Парикмахерская. “Просто хочу выглядеть презентабельно. Первое впечатление — всегда самое важное”. Чемодан посреди гостиной. Наши взгляды встретились. Я заметил в его глазах отрешенность: он согласился покинуть свой дом.