Затем картинка поменялась. Давлат увидел высокие скалы, длинную гряду, заключенную в круг.
На губы старика легла улыбка.
— Хайрат! — прошептал он, а затем уронил руку и его глаза приняли свой обычный вид.
Змей зашипел и нагнулся ещё ниже. Старик погладил плоскую голову твари и произнес:
— Спасибо. Теперь я знаю, где искать врага. Они ещё далеко, но мы встретим их как подобает! — он улыбнулся еще шире. — Это будет самая главная битва и когда все закончится, я войду в Хайрат новым правителем!
Целых два дня пришлось провести в храме под присмотром аббаса и Исхана. Все это время я просто лежала и принимала те зелья, которые приносил мне жрец. Лекарство было неприятно горьким, но помогало.
Силы возвращались, но медленно, а на исходе третьего дня исчез порез на ладони.
И в тоже утро на рассвете у дверей храма появились люди из Дворца и, по словам аббаса, их прислал Вазир, чтобы узнать о состоянии здоровья своей невестки.
— Вы можете забирать ее! — позволил жрец, но в храм никого не впустил. аббасу пришлось взять меня на руки и вынести во двор перед храмом. Я увидела паланкин и рабов, павших ниц, едва завидев свою принцессу. Среди рабынь оказались и мои бабочки. Они бросились ко мне на встречу, заламывая руки и плача от радости, при этом не переставая твердить мне, как они счастливы, что видят свою повелительницу живой и невредимой.
Аббас положил меня в паланкин и всю дорогу до Дворца шел рядом, держась за край носилок. Время от времени, я приподнимала завесу и бросала взгляд на своего учителя и брата Шаккара. Мысленно я уже несколько раз поблагодарила его за свое спасение, понимая, что если бы не он, вряд ли я сидела бы в паланкине, скорее рабыни оплакивали бы мое тело и готовили его к сожжению.
От одной только мысли меня передернуло, и я поняла, как прав был аббас, когда говорил, что пока мы живы, то в состоянии изменить свою жизнь. а у меня было ради чего жить…или, точнее, ради кого. а еще я надеялась, что пока я находилась в Храме, люди Вазира нашли Наиму. Еще никогда я не испытывала подобных мыслей, что сейчас волновали мое сознание.
Впервые мне захотелось убить.
«Эта дрянь за все ответит!» — решила я для себя, понимая, что только старуха могла подлить яд и все ее зелья, призванные якобы, поддержать мое здоровье, были просто маневром, чтобы усыпить мою бдительность и, надо заметить, она в этом преуспела. Я ведь верила ей, не полностью, но верила и защищала от нападок принца.
Какой глупой я была. Но эта наука слоила мне дорого. До сих пор думая о ребенке, которого потеряла, таком долгожданном наследнике для Шаккара, я чувствовала, как мое сердце обливается кровью. И как не гнала злые мысли, не могла успокоиться и все время возвращалась к страшному мигу, когда узнала о своей потере.