- А потом, решил по своим пострелять, да?
- Да яки ж воны мени свои?! – совершенно искренне удивился Андриюк. - Тут шахтари лише, та розбийныки. Та иньше быдло. Воны нас до Европы пускать не хотять. А я ж прикордоннык! Меня кордон захыщать – само то. Да и платять добре, - и демонстративно плюнул. В темноте видно не было, но Поздняков надеялся, что слюна красная, с кровью.
«Не нужен это разговор. Совсем не нужен»… Мысли бежали холодные, но липко-противные.
- И для этого ты сюда приперся? Не я к тебе в Тернополь твой, а ты ко мне, в мой Донецк?!
Андриюк чуть посунулся, поняв, что ляпнул лишнего. Но Позднякова уже накрыло. Со стороны БТРа, где закончили трамбовать целых, и наскоро перематывали раненных – чтобы до плена живыми доехали, обернулся Котельников, услышав рык сержанта.
- Ты, сука бандеровская! Ты меня жизни учить будешь?! Такие твари как ты, твари тупорылые страну развалили нахер, и еще тут что-то языком своим вонючим трепать будете?! У нас на шее, суки, двадцать лет сидели, и еще вякаете что-то?!
Поздняков ухватился за рукав камуфляжной куртки Андриюка, где красовалась нашивка с «подбитым соколом». АКС, который никто больше не держал, повис на ремне пропущенном через заднюю антабку, стукнул «дульником» о колено…
- И орел тебе наш поперек горла стал, сученыш долбанный?! Одну птицу на другую поменял?!
- Не! - заверещал Андриюк, поспешно вытаскивая замызганный бумажник. В грязь посыпались смятые гривны, мелочь, какие-то бумажки и квитанции… Наконец, бывший сослуживец выудил трясущейся рукой смятый шеврон, на котором, на зеленом поле раскинул крылья орел.
- Ось! Дывысь! Збериг я «пташку» нашу! – Андриюк выставил нашивку перед собой, будто крест.
- Что мне надо было – увидел, - ответил Поздняков и выстрелил.
Пуля пробила нашивку и ударила Вовке в голову. Тот опрокинулся на спину, дернулся всем телом и замер.
Сержант вытащил из теплых еще пальцев простреленную «птичку», обтер о штанину мертвеца, и спрятал во внутренний карман. Подошел Котельников. Постоял рядом с молчащим сержантом, что пытался унять дрожащие руки. И заметил:
- Сложно тут у вас…
Пули звонко цокали по стене, выбивая красную кирпичную крошку. На Позднякова, лежащего возле окна, время от времени падала штукатурка, отчего сержант фыркал, будто морж, и отряхивал голову. Шапку, видать, сбило веткой во время суматошной беготни по лесопосадке. То жуткое ветрозащитное лесонасаждение грозило еще не один раз присниться. Если, конечно, им удастся пережить этот день, долгий, будто в далеком детстве. Там, среди акаций, то ли «нацисты», то ли еще какие уроды из террбатов, расстреливали людей. Точное количество сержант назвать не сумел бы. Трупы лежали вповалку. Судя по состоянию – еще с лета.