Когда все было готово, стол ломился от угощений. Кое-что было заранее привезено Васей из двадцать первого века – исключительно то, что я ему заказала и что здесь нельзя было найти ни за какие деньги, хоть за российские рубли, хоть за американские доллары, хоть за монгольские тугрики.
Варя принарядилась. Причем она надела не шмотье из будущего, а облачилась в премиленькое местное голубое платьице из шерсти, с кружевным воротничком. И, глядя на нее, мне захотелось одеться аналогичным образом… Когда я озвучила свою идею, Варенька, рассмеявшись, увлекла меня в спальню, где стоял объемистый дубовый «шкап». И вскоре я с каким-то свербящим чувством разглядывала себя в мутноватом зеркале «шкапа» – нежно-персиковое платье с белым бантом у шеи совсем не делало меня чучелом, а даже, наоборот, придавало моему облику женственности… Но был в этом образе какой-то диссонанс. Видя, что я чем-то озабочена, Варя догадалась, в чем дело.
– Твоя прическа! – сказала она.
– В смысле? – спросила я, трогая свои волосы – вымытые и распущенные по плечам, они, кажется, должны были смотреться неплохо. Впрочем… Да, пожалуй, дело в них.
– Давай-ка я тебя заплету… – сказала Варвара, – садись-ка вот сюда…
И ведь становится смешно, если вспомнить, что когда-то мы наговорили друг другу дерзостей, а потом сцепились в бескомпромиссной женской схватке, будто две разъяренные мегеры… Как хорошо я тогда придумала напоить Варю коньяком и, помирившись с ней, сделать ее своей лучшей подругой. Она ведь и в самом деле лучшая, и те мои подружки, что остались в двадцать первом веке, ей и в подметки не годятся.
Когда мы вернулись в комнату с накрытым столом, Серафима Егоровна всплеснула руками.
– Мариночка! – воскликнула она. – Тебя просто не узнать!
Да, я знала, что выгляжу не так как обычно. Я все время старалась посмотреть на себя в любой отражающей поверхности – в оконном стекле, дверце серванта… Я выглядела как настоящая «девушка сороковых». Теперь платье и прическа составляли вполне гармоничный образ: на моем затылке лежали две свободно заплетенные косы – так, что конец одной соединялся с основанием другой при помощи шпилек. Надо лбом Варвара каким-то непостижимым для меня способом сформировала валик-волну, забрызгав это сооружение – кто бы мог догадаться – сахарной водой. И это несмотря на то, что уж лак для волос у нее имелся. Просто у нее разгорелся азарт стилизовать мой образ под «сороковые» при помощи исключительно тех средств, что доступны девушкам в ее времени…
Уже давно стемнело. Что поделаешь – зима, в шесть часов вечера уже совсем темно. Мы с Варей пребываем в радостном возбуждении, то и дело переглядываясь и перемигиваясь. Мы ждем наших мужчин… Вдруг я вспоминаю, что у меня в сумочке лежат две красивые полумаски – я купила их У НАС, между делом, когда выбирала украшения для елки, уж больно они мне понравились. Я бегу, достаю их, приношу – и мы с Варей превращаемся в загадочных незнакомок… У меня маска золотистая, вся в завитушках, у Вари – серебристая, окантованная перьями. Серафима Егоровна смотрит на нас, улыбается и неслышно хлопает в ладоши; она сегодня тоже хороша: вокруг ее головы в виде венчика уложена коса, изумрудно-зеленое платье украшает подаренная Варей блестящая брошь. Я вижу, что сегодня она все же напудрилась той пудрой, которую я купила для нее в своем мире, хотя до этого она все никак не решалась ею воспользоваться.