Любой десант бывает успешен только тогда, когда он внезапен и противник просто не знает что делать, когда наступление на плацдарме развивается стремительно, не позволяя врагу организовать осмысленный отпор, и, наконец, когда на плацдарм своевременно (а лучше немедленно) начинают массово прибывать подкрепления, позволяющие превратить тактический успех в стратегическую победу. В данном случае все три правила были соблюдены в полном объеме. Там, где улицы были узкими, бойцы соскальзывали с Ми-8 вниз по тросам, а в других местах тяжелые машины на какое-то время просто касались земли, после чего, облегченные, стремительно взмывали обратно в небо. Огромные Ми-26 сразу после огненного шквала, устроенного ударными машинами, на минутку присели на Казарменной и Сенатской площадях, и от их туш во все стороны побежали мелкие фигурки людей. Рота сюда, по взводу туда, туда и туда. И вот в этот момент уже собравшиеся было идти на службу члены финского правительства и депутаты Сейма поняли, что это не обычный налет, а что-то страшное, чему даже нельзя подобрать слов. Сообразив это, они тут же кинулись переходить на нелегальное положение – с тем, чтобы в самый короткий срок покинуть город и пересидеть беду в сельской местности. А вот это была уже настоящая катастрофа, потому что, как это произошло с Польшей в тридцать девятом году, разваливаться стала вся система государственного управления. Еще где-то сопротивлялись отдельные воинские подразделения, и полицейские героически отстреливались из табельных револьверов от до зубов вооруженных панцирных штурмовиков НКВД, еще кто-то отчаянно и безнадежно взывал в эфире о помощи – а финское государство было уже необратимо мертво, как покойник, перерезанный поездом напополам.
Большевистский десант поднялся из замерзшего моря подобно древнему библейскому чудовищу Левиафану – и теперь мы должны бежать от его сокрушающей ярости, будто крысы, застигнутые внезапным потопом. Мы знаем – в наших бедах виновны только русские из будущего, внезапно и победоносно пришедшие на выручку большевикам, когда те уже были готовы пасть под натиском тевтонской ярости. О, как это было по-русски: раздается крик «наших бьют!» – и тут же собирается толпа, вооруженная всяким дрекольем и готовая драться насмерть. В этот раз на этот крик набежала не толпа, а армия, и в руках у солдат было отнюдь не дреколье, а такое оружие, по сравнению с которым лучшие германские образцы кажутся доисторическим хламом. Иллюзия, что эта ярость нас не коснется, бытовала у нас все время, пока войска русских из будущего громили германскую группу армий «Центр». Они метались вокруг Смоленска в ритме «Фигаро здесь, Фигаро там», стремясь быть сильными везде и спасти большевиков от справедливого возмездия, а мы думали, что вся их ярость нацелена только на германцев. Но как только это закончилось и русский дракон начал оглядываться в поисках новой добычи, в сердце мое закралось тоскливое ожидание беды…