Сталин, изображая раздумья, несколько раз прошелся по кабинету, искоса разглядывая расстеленную на столе карту.
– Товарищ Матвеев, – наконец сказал он, – насколько я понимаю, ваш экспедиционный корпус решил взять на себя первую, самую тяжелую часть Хельсинской наступательной операции. Объясните, почему так? Насколько мы помним, в последнее время вы не рвались в первые ряды, предпочитая развивать успех, достигнутый частями Красной армии, или вообще ограничивались только поставкой техники и обучением специалистов. Конечно, мы благодарны вам за это предложение, но все равно все это как-то неожиданно.
– Вы, товарищ Сталин, нас неправильно поняли, – вместо Матвеева опять ответил Василевский. – Для захвата Хельсинки сейчас формируется особый десантный корпус, в составе которого военнослужащие Российской Федерации (в том числе так называемые «отпускники» и «добровольцы запаса») составят только двадцать процентов личного состава. Своего рода закваска для передачи опыта. Остальные восемьдесят процентов – это бойцы и командиры РККА с боевым опытом, по большей части прошедшие мясорубку Смоленского сражения, и знающие, что надо делать с врагом, если он не сдается. Российская Федерация предоставляет для этого корпуса только вооружение, снаряжение и средства доставки десанта и средств усиления, в виде транспортных вертолетов и судов на воздушной подушке, а все остальное мы сами, сами, сами…
Вождь переглянулся с Маленковым и утвердительно кивнул.
– Ну что же, – сказал он, – особый десантный корпус, вооруженный и обученный по стандартам двадцать первого века, но состоящий из наших товарищей – это просто замечательно. Что касается вашего плана, то на первый взгляд он выглядит рискованным, на грани авантюры, однако есть мнение, что у вас все получится. В любом случае, даже прорыв на Карельском перешейке и взятие Выборга может стать огромным успехом, который поможет нам вывести Финляндию из войны. Так что дерзайте, товарищи. Всего вам наилучшего.
Маршал Финляндии и генерал-лейтенант старой русской армии Карл Густав Маннергейм сидел в кресле перед жарко пылающим камином и задумчиво смотрел на языки огня, весело пляшущие поверх березовых дров. Там, за стенами особняка, заунывно выл холодный северный ветер, несущий с собой снежную крупу. Финская столица утопала во мраке безлунной ночи. Светомаскировка была необходима, так как представляла действенную защиту против возможных ночных налетов большевистской авиации, кроме того, в воюющей стране банально не хватало электроэнергии. В дополнение к светомаскировке, ночной Хельсинки как одеялом был прикрыт сверху низкой облачностью, через которую не пробивался свет звезд; и это делало темноту и вовсе непроглядной. Казалось, что проштрафившийся город засунули в огромный холодный погреб и закрыли крышкой.