Тигрицей она была и в другом смысле… Ненависть к брату настолько его ослепила, что даже успешное соблазнение Констанс он рассматривал как победу над Алоизием. И только спустя время, на своем ложе страданий, понял он, что ночь, проведенная ими вместе, была самой примечательной, волнующей, дикой, возвышенной и сладостной в его жизни. Он искал наслаждений, как кающийся грешник ищет власяницу, но ничто в его жизни и близко не подходило к тому, что он пережил, когда разжег страсть в этой женщине, страсть, копившуюся сто лет, воспламенившую это податливое и жадное тело… Каким же он был дураком, когда отринул это!
Примитивные, древние медицинские средства женщины, которая выходила его, ничуть не облегчали боли, но сотворили чудеса с точки зрения заживления шрамов. И два месяца спустя он покинул Джиностру, получив новую цель в жизни…
Диоген вздрогнул, осознав, что Констанс стоит рядом с ним. Он настолько отвлекся, что пропустил ее появление.
Он быстро поднялся со стула и, только сделав это, вспомнил, что намеревался покорно сидеть.
– Констанс, – выдохнул он.
На ней было простое, но в то же время изящное платье цвета слоновой кости. Полумесяц кружевной вставки целомудренно прикрывал, но не мог спрятать восхитительное декольте. Линии платья, мерцающего, как паутинка, в неверном пламени свечи, струились до пола, переходя в прозрачную оборку, скрывающую ноги. Констанс смотрела на Диогена, ощущая его явное замешательство, и на ее лице было выражение, которого он никак не мог понять: сложная смесь интереса, настороженности и – как он думал и надеялся – сдержанной нежности.
– Да, – сказала она тихо.
Диоген бессознательно поднял руку к узлу на галстуке, зачем-то поправляя его. Он пребывал в таком смятении, что не знал, как ей ответить.
– Да, – повторила она. – Я уйду с тобой из мира. И… я приму эликсир.
Она замолчала в ожидании ответа. Облегчение и радость, охватившие Диогена, были настолько сильны, что он только теперь понял, в каком ужасе пребывал, опасаясь ее отказа.
– Констанс, – снова произнес он и беспомощно замолчал.
– Но ты должен пообещать мне одно, – сказала она своим тихим шелковым голосом.
Он ждал.
– Я должна знать, что твой эликсир и в самом деле действует, а его создание не повредило ни одному человеческому существу.
– Он действует, и никому не было причинено вреда, клянусь тебе, – хрипло сказал Диоген.
Она испытующе посмотрела ему в глаза долгим взглядом.
Почти не осознавая, что делает, он взял ее руку в свои:
– Спасибо, Констанс. Спасибо. Ты и представить себе не можешь, как я счастлив. – Он с удивлением обнаружил, что смаргивает с глаз слезы радости. – И вскоре ты узнаешь, какой счастливой я могу сделать тебя. Идиллия – это не только все то, что я обещал, это нечто большее.