Неожиданно с нами связался по рации командир замыкающего «бэтэра»:
— Товарищ командир, прошу разрешения остановиться.
— С каких хренов, сержант? — клацнув зубами и, подпрыгнув на очередной яме, корректно так спрашиваю.
— Надо, — как-то загадочно отвечает сержант, с еле заметной печалью в голосе.
Это другое дело. Стучу по броне прикладом и скрещиваю руки перед появившейся в люке чумазой мордой командира нашей БМП. Остановились. Сидели минут пять с закрытыми глазами, пока не осядет пыль. Подтянулась вторая БМП и БТР с сержантом — инициатором остановки. Подбегает, кашляет, сморкается оранжевыми соплями, а глаза выпученные, в слезах, как во время учений по газовой атаке.
— Ну? — стараюсь начать помягче.
— Товарищ командир, жопа у нас, — плюнув рыжей слюной на каток боевой машины, дисциплинированно доложил сержант.
— Ну? — стараюсь справедливо разобраться в ситуации.
— «Духи» воняют, спасу нет! Отравимся к хренам! — жалобно стонет боец, вытирая натурально рыжие слёзы.
А надо сказать, что сейчасв Афгане лето за окном. Как бы далеко под 40! И «духи» в ватных одеялах — «вчерашние»! Плотненько так завёрнутые, в металлическом раскалённом саркофаге БТРа покоятся, где кондиционер конструкцией не предусмотрен. А ехать ещё и… ехать!
— Что делать будем? — мудро спрашиваю сам себя, но посматриваю на Боцмана.
— А пусть на броню поднимут и ближе к корме привяжут, что ли, — изрёк, закатив глаза Боцман, ни на кого не глядя, — ветерком обдует как-то… И ехать надо быстрее, чтоб мухи не успевали садиться. А то привезём уже с опарышами…
— Так всё одно вонять будут, товарищ прапорщик, — ныл сержант, еле ворочая во рту сухим, от частого сплёвывания сморкания, языком.
— Старший прапорщик! Всё одно ему… Тогда давайте по очереди, — посветлел лицом, найдя выход Боцман.
— По какой такой очереди? — решил войти в курс дела подошедший мой зам — капитан Зверев, разматывая с лица рыжую портянку.
— По какой… Двадцать километров они повезут эту парочку, двадцать вы… А там привал, — мудро изрёк Боцман.
Спор затянулся на три выкуренные сигареты. Обратил внимание на группу своих бойцов, спрыгнувших с БТРа-катафалка. Они быстро отбежали от машины и стояли метрах в тридцати от своего средства передвижения, с надеждой глядя в нашу сторону. Чувствовалось, что ещё немного, и они проголосуют идти пешком. И только преданный вверенному имуществу механик-водитель со страшным рыком блевал, по-отечески обняв, третье левое колесо БТРа. Внезапно ветерок слегка изменил направление… Самопроизвольно левая ладонь зажала рот, а правая нос. Глаза, смочив щетину слезой, захлопнулись, а в мозгу выстрелила команда: