— Так одиннадцать уже, тыщ командир, — вваливаются офицеры.
Вчера имел честь быть приглашённым на днюху к комбригу. Посидели тесным коллективом. Там меня и «ранили». В мозг! Зацепился с разведкой. Кто, когда и как привёз, раздел и уложил не помню. Видно сопротивлялся. Результат — резинку на трусах порвали, черти. О! Стоят! Чистенькие, отглаженные. А тут в трусах и во рту, как … В руках какие-то бумаги держат. Что-то…
— Что случилось? — выкашливаю два слова, отворачиваясь от этих двух «одинаковых с лица».
Зверь делает шаг вперёд, как на параде, тянет мне исписанный лист и, глядя куда то вдаль, поверх моей головы, орёт, сволочь, прямо мне в контуженное ухо:
— Товарищ командир, рапорт на отпуск за два года! Прошу удовлетворить!
Шуба тоже топает сапожищами, мельком бросает на меня хитрющий взгляд и тянет вперёд себя исписанный листок.
— Аналогично! — выпаливает, странное для военного, слово.
«Вот, пожалуйста, и давление поднимается! Сейчас башку рванёт. Отойдите подальше, как говорится, чтобы мозгами не забрызгать. Что удумали, мерзавцы? Как-то нехорошо качнуло…»
— Воды? — участливо спрашивает Шуба, вынимая из-за спины запотевшую бутылку «Боржоми».
— В-о-о-о-н, сучьи дети! — ору я, выше подтягивая трусы, и хлопаю себя по правому бедру в поисках кобуры, — в-о-о-о-н, собаки бешенные! Удовлетворить? Я вас щаз удовлетворю! Я вас так удовлетворю…
Мои боевые офицеры, толпой из двух человек, бьются в закрытую дверь, как нашкодившие коты и, чуть не выломав её, вываливаются в коридор, перепугав дежурного и бойца со шваброй. На полу остались лежать два исписанных разными почерками листка бумаги, придавленные потной бутылкой «Боржоми».
Влага с родных источников Кавказа вошла в организм, как в сухой афганский песок. Два рапорта с особым цинизмом измельчены и помещены уже в пустую бутылку. Можно спать дальше. Воскресенье, однако. Но не тут-то было! Через полчаса ввалился без стука Боцман. Принёс перекусить. Хлеб, сало, лук, помидорчики…
— Ни чё себе! Откуда продукт? Продразвёрстку вернули? — спросил я, принюхиваясь и сглатывая слюну.
— Оттуда! — лаконично ответил Боцман, — у Донца старший брательник вторым пилотом на 76-ом летает. От мамки из Полтавы контрабандными тропами! Можно сказать за облаками прятались, когда провозили.
Закипел электрочайник, сварганили кофейку со сгущёнкой. Вроде отпускать начало. Вот так бы каждое утро. А то…
— Сань, отпусти парней! — решил сразу взять быка за рога Боцман.
— А полгода нельзя потерпеть, как договаривались? Кто с «духами» будет воевать, один товарищ гвардии майор, что ли? — взбеленился я.