— Вовка где? Мохер живой? — зная прапора не первый год, он и предположить не мог, чтобы тот улетал с задания не последним бортом.
Платон растерянно развёл руками.
— Ах, вы…, — ругнулся Михалыч и повёл машину вдоль склона, поливая из пулемётов всё, что видели его измученные глаза.
Неожиданно по брюху лупанула очередь пулемёта. Техник вскрикнул, схватившись за плечо. Все увидели, как по пальцам повисшей руки стекает и капает на пол кровь. Бес рванулся к висящей на перегородке вертолёта аптечке. Через пару секунд ещё одна очередь, но уже выше и ближе к двигателям. Борт сильно тряхнуло, появился посторонний звук, похожий на свист. Началась очень сильная вибрация.
— Колян, что там? — спросил Михалыч у техника по внутренней связи.
— Кажись в левую турбину попали. Обмотка горит, носом чую, — отозвался техник, — Михалыч, как тяга? Падает?
— Какая на хрен тяга! Падаем! Позови ко мне старшего, — хрипел в микрофон командир.
Техник вопросительно посмотрел на ребят. Бес кивнул на Платона:
— Платон старший!
Платон подскочил с места и качаясь, как после стакана спирта от качки и вибрации, пробрался в кабину пилотов. Там Михалыч со штурманом вдвоём боролись за жизнь… за их всех жизнь. Командир обернулся к Платону и почти спокойным голосом, но так громко, что аж уши закладывало, сказал:
— Платон, сынок! Если будем так лететь, то скоро ё…ся! Не тянет кобылка. Я вас высажу вон на той горке, а утром машину поменяю и заберу. Обязательно заберу! Слышишь? Мы десять километров отлетели, духи до вас не скоро доберутся. А так и машину угробим и сами разобьёмся. Все! Что решаем парень?
— Михалыч, делаем, как надо! — крикнул Платон и вывалился из кабины собирать ребят и оставшийся боезапас.
Долго объяснять парням не пришлось, все понимали, что второй движок тоже «ранен» и с такой нагрузкой до базы не дотянуть. Десантный отсек медленно заполнялся полупрозрачным едким дымом. Михалыч крутанулся возле невысокой возвышенности с лысой макушкой и завис в двух метрах от земли. Он опасался, что если сядет, то уже не взлетит, тяги не хватит. Техник дёрнул дверь и что-то сунул в карман куртки Платона:
— «НЗ»! На крайняк берёг!
Из кабины высунулось лицо Михалыча со страшно торчащими в разные стороны, усами. Оглядев всех, он крикнул:
— Доживите до утра, пацаны! Обещаешь? — обратился он к Платону.
Платон мотнул головой и первым прыгнул вниз. За ним попрыгали остальные пять человек, потом Колян сбросил им оставшиеся коробки с набитыми пулемётными лентами, три гранатомёта и два цинка с патронами. Вертушка, качаясь и проседая по высоте, начала понемногу подниматься и, чадя левым движком, удаляться в сторону базы. По ходу событий Михалыч связался с командованием и доложил о сложившейся ситуации. Командование рвануло на себе тельняшки и решило немедленно посылать за оставшейся группой «броню». Но Михалыч сказал коротко: