— Такой свод и 122-й фугас выдержит, — восхищённо глядя на залитый бетоном потолок, авторитетно сказал Пуля.
— А, как всё здесь по-хозяйски обустроено. Заметил? Молодец, дедок —, подтвердил я.
Неожиданно Пуля взял за край красную скатерть, лежащую на столе, и восторженно произнёс:
— Нос, смотри. Это ж знамя!
Действительно, на столе лежало ярко красное бархатное знамя с жёлтой бахромой по периметру, с золотом вышитым гербом УССР в центре и такими же словами — ПОБЕДИТЕЛЮ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО СОРЕВНОВАНИЯ!
— Ты смотри, раритетная вещь! — восхитился я неожиданным дизайном скатерти.
— Вещь! Красотища! — только и смог произнести Пуля.
К нам в погреб неспешно спустился дед, позвякивая баночками и постукивая фаянсом чашек.
— Я ж тут один. Вот и прошёлся по дворам, когда все разъехались. Всё ж добро не увезёшь. Вот и наскрёб. А, что мне одному… Вот лепёшки сам пеку, мука есть. Теперь уж без яиц. Спёрли, суки, мою хохлатку.
Чай с малиновым и смородиновым листом, да с яблочным вареньем, свежие хрустящие лепёшки с тем же вареньем не показались нам лишними после завтрака сух-пайком. Наливая вторую чашку ароматного чая, я решил осторожно начать опрос населения:
— И без яиц ничего так… Вкусные лепёшки у тебя, папаша!
— Так чего уж… почитай восьмой год без бабы. Научился. — Дед Вань, а ты тут чужих не видел? Ну, совсем чужих. Чтоб даже по-русски не говорили? — вдруг, в лоб выпалил Пуля.
— Да, как не видел… Видел! Они ж, черти, у меня курицу то и упёрли! Шо б у них повылазило! — вдруг, встрепенулся Иван Васильич.
— Поляки? — с надеждой спросил Пуля.
— Та можэ и поляки! Чёрные такие! Абреки, короче, совсем сбил с толку нас дед.
— Ну, говорили то, на каком языке?
— Та ясно на каком. На нерусском! — поставил точку в наших сомнениях дед Иван.
— Ага! А пошли они куда? Может, видел? — не унимался Пуля.
— Та никуда они не пошли! Они вон на водонапорной башне сидят. Схрон у них там, хай им грэць!
Мы с Пулей переглянулись и довольные собой, дедом и вторым завтраком решили собираться к своим. На прощанье Пуля, неожиданно прижав руки к груди, жалобным голосом обратился к старику:
— Дедушка Ваня, родненький! Подари мне этот флаг!
Христом Богом тебя про…
— Хрен! — жёстко и коротко ответил дед. И, для порядка и убедительности, скрутил дулю из своих негнущихся, рыжих от табака, пальцев, сунув Пуле под нос.
— Гранату дам! — шмыгнув носом, серьёзно пообещал Пуля.
— Две! — начал торг дедушка Ваня.
— Одну и зажигалку! — прибавил Пуля, — газовую!
— Забирай! — сдался дед, прикинув, что газовая зажигалка тоже не помешает.
На прощанье дед Иван завернул нам прямо в знамя на дорожку пару своих лепёх и банку яблочного повидла. Прощались тепло. Мы не обещали вернуться с победой, но очень хотелось верить, что наш дед доживёт до логического завершения и дождётся своего непутёвого украинского внука из российского Магадана. По пути к своим, я спросил у Пули: