А может быть, просто решил дезертировать? - поинтересовался политрук, да к тому же у тебя и пистолет немецкий и нож, не понятно какой, - продолжил он, рассматривая нож Виктора, - Надпись сделана по-английски. Смотри-ка, Ефимыч, - подтолкнул он локтем своего соседа, тоже майора, однако, годами явно постарше этих двоих.
Тот взял в руки нож Романова и прочитал вслух надпись, сделанную на его клинке,
KIZER.
В самом деле, не понятно, - поднял он на Романова свои утомленные, но, в то же время, хорошие, как почему-то отметил про себя Виктор, глаза.
Чего ж тут непонятного? - ответил тот, на ходу придумывая версию, - Нож еще довоенный, мне достался от немцев еще в сороковом году, тогда мы с ними, на границе бывшей Польши, еще союзниками были. Вот мне и презентовал один Фриц этот нож в обмен на гармошку.
Говоря так, Виктор видел, как недобро ухмыльнулся политрук и уже приготовился к самому плохому повороту событий и, как показали дальнейшие события, оказался прав.
Если не возражаешь, майор, я его забираю, - политрук произнес это таким тоном, что было ясно, кто тут, на самом деле, командует.
Но, к его удивлению майор, на этот раз проявил несговорчивость,
Именно, что возражаю, - и, повернувшись к приведшему Виктора часовому, отдал приказ, - Проводи его к старшине. Пусть его переоденет, да отведет на позицию.
Как только Виктора вывели из палатки, политрук резко высказал свое недовольство решением майора,
Потакаешь предателям и дезертирам, Ефимыч. Предупреждаю, что буду вынужден подать рапорт на твои действия в политотдел дивизии.
Остынь Павел Андреич, - охладил его майор, - Чтобы рапорт подать, надо еще этот день пережить. Нам каждый человек сейчас, на вес золота, каждый патрон на счету, а этот и сам из окружения вышел и девушку вывел и еще оружие трофейное с собой принес.
Если только трофейное, - не хотел сдаваться замполит.
Татьяна почувствовала, что пора и ей вставить слово,
Между прочим, - сообщила она этим командирам, - Этот человек, своим ножом при мне двух фашистов убил.
Вот как? - удивился командир дивизиона, имени которого Таня пока не знала, - Как же это он так сумел?
В лесу, ночью, когда мы наткнулись на немецкий лагерь.
Ну, если все так, как ты нам рассказала, то видать, что он боец неплохой, - одобрительно покачал головой пожилой майор, тот самый Ефимыч.
Только политрук не склонен был верить и этой незнакомке.
С тобой самой сначала надо разобраться, кто ты такая? Может быть немецкая шпионка?
А эту - в санитарки, - приказал всё тот же Ефимыч, указывая на Татьяну.
Да поищите, во что бы ее переодеть.