Вот таким образом решилась дальнейшая судьба наших героев.
Старшина батареи, немолодой уже мужчина, с густыми усами и висками, тронутыми сединой, протянул Виктору гимнастерку с лейтенантскими петличками.
На, одень, хоть будешь на своего похож.
Виктор снял с себя куртку и напялил вместо нее эту гимнастерку, снятую, скорее всего, с убитого лейтенанта.
"Будем надеяться, что новому твоему владельцу повезет больше", - при этом подумал он.
Все, времени в обрез, - поторопил его старшина. - Надо успеть на позицию.
Виктор понимающе кивнул и последовал за своим провожатым на передний край, где с вечера наши бойцы копали траншеи. Еще в армии Виктора учили: хочешь быть живым - зарывайся в землю. Поэтому, взяв в руки саперную лопатку, он принялся яростно копать себе окоп. После 2-х часов непрерывной работы, он вырыл себе окоп 2х1 м и глубиной метр сорок. Перед ним сделал бруствер, замаскировал его нарезанным дерном и приготовился к атаке противника. Теперь у него было время, немного отдохнуть и, заодно, осмотреться. Перед ним лежал пологий берег реки, через которую немцам необходимо было провести переправу. То, что через реку не был наведен понтонный мост, с одной стороны, радовало, но, с другой стороны, у немцев, в начале войны, уже были танки, способные форсировать неглубокие водные преграды, так что такая река не могла быть для них серьезным препятствием. Справа - сзади от Виктора, на расстоянии ста метров, возвышался лес. Слева простиралась равнина, кое-где усеянная кустарником. По идее, именно там и стоило ожидать основную атаку противника.
"Ну, да ладно", - подумал Романов, - "Мне бы не о том сейчас думать".
Он огляделся вокруг. От реки, тихой в этот предрассветный час, поднимался туман. Иногда слышался всплеск крупной рыбы и по поверхности воды расходились круги. На востоке небо начало уже алеть, и в кустах, неподалеку, раздалось птичье пение. Как всегда, перед смертью, жизнь казалась необыкновенно прекрасной. Внезапно, в эти мирные предрассветные звуки стал вплетаться какой-то инородный шум. Навострив уши, Виктор явственно различил тихий далекий гул. Этот гул все усиливался, и вот уже из-за верхушек деревьев, на той стороне реки, показались темные силуэты немецких бомбардировщиков.
"Ну, началось", - подумал он, надевая на себя металлическую каску и опускаясь пониже в своем окопе.
А оно и в самом деле, началось. Земля содрогнулась у него под ногами. Раздался оглушительный взрыв, и сверху на него посыпались комья земли. В течение нескольких минут, которые показались Виктору вечностью, вокруг него был настоящий ад. Взрывы гремели беспрестанно, грозя разорвать его на куски, а может быть и на молекулы. Все это время он лежал на дне своего окопа, уткнувшись лицом в землю и только молился, чтобы, на этот раз, пронесло. Наконец, бомбежка прекратилась, и в воздухе разлилась тишина, которая после этого адского грома казалась непереносимой. Отряхнувшись от земли, забросавшей его толстым слоем на дне окопа, Романов пришел в себя и, ощупывая свое тело, с удивлением обнаружил, что он жив и даже не ранен. Тогда приподнявшись, он осторожно выглянул из окопа и посмотрел на реку. То, что он там увидел, не доставило ему никакой радости. С того берега в реку спускались, один за другим, немецкие танки. Их было не два и не три. Десятки тяжелых машин шли в атаку. И на всю эту железную армаду, с их стороны было только шесть 45-мм пушек и четыре 76-мм . Да и то, если они не пострадали при авианалете. Никаких ручных переносных противотанковых орудий у наших не имелось, кроме противотанковых гранат. Виктор с тоской посмотрел на свою гранату. Вот так, умри, но не дай пройти противнику. Умереть он сможет - это точно, но даже при самом удачном раскладе, он сможет забрать с собой только один танк.