– В этот раз всего семь.
– А Уральский указал только на два кокона?
– Да. Но остальные пять начали показывать признаки деградации при обучении. Что навело наших ученых на мысли, что их деградация связана не с процессом обучения, а с процессом выращивания.
– Откуда Уральский об этом знает?
– Мы тоже хотим об этом знать, Ваше Императорское Величество.
– Как же мне надоела эта тёмная лошадка! Что он хочет за эту технологию?
– Он готов передать нам некое устройство, с помощью которого можно определить подходит ли кокон для Сигмара или нет. Но продавать саму технологию отказался наотрез.
– К тому же, – дополнил герцог, – он практически подтвердил, что обладает технологией гарантированного выращивания Сигмаров.
– Подтвердил?
– Не стал отрицать при моём прямом вопросе, – развёл руками Андреев.
– Это, конечно, ничего не гарантирует, ваше величество, – добавил герцог, – но Сигмары слишком важны для Империи. Они обеспечивают её целостность и приемлемый уровень «бюрократической чистоты».
– Я знаю. Нам катастрофически не хватает Сигмаров.
– Совет Сигмаров просит разрешения провести с Уральским переговоры.
– Хорошо. А мы внимательно будем за этим следить.
– Они хотят надавить на него, – проинформировал герцог.
– Мне эта идея не нравится, – выразил своё мнение Андреев, – Уральский плохо поддается давлению. Его реакция сложно прогнозируема.
{Российская Империя, Святоград, Зал Сигмаров, 9 декабря 2532 года}
– Граф, вы понимаете, что эта технология значит для Империи? – я сидел в зале Сигмаров и слушал синтезированный мультиголос Совета.
– Нет.
– Не понимаете? – Сигмары удивились.
– Нет значит, что ни при каких обстоятельствах Империя не получит улучшенную технологию производства Сигмаров, – я равнодушно пожал плечами.
– Решение окончательное?
– Да. Для этого есть серьёзные причины! – раздражение накатывало волнами. Уже полчаса мы с Советом ходили вокруг да около.
Сигмары – это чудо. Другого слова не подобрать. В древности, лет так пятьсот назад, люди мечтали об искусственном интеллекте и в то же время панически его боялись. Прогресс тогда шёл себе потихоньку и, в конце концов, жизнь расставила всё по своим местам: полноценного ИИ быть не может. Стоит сверхсложному компьютеру развиться до состояния, когда можно начать говорить о свободе воли, как у него проявлялись явные процессы деградации. После целой плеяды неудачных экспериментов человечество решило свернуть кипучую активность на этом направлении. Правда, имело место несколько очень неприятных инцидентов с военными ИИ, слетевшими с катушек, но в целом отказ от мечты прошёл относительно безболезненно. Естественно, псевдоИИ и сложные самообучаемые программы, практически не отличимые от человека по общению, остались и довольно органично вписались в общество, но они не обладают и толикой возможности человека в области воображения. Невозможность созидания ИИ позволила воспарить различным христианским течениям и заговорить о том, что свобода воли есть божественный дар. И, дескать, не надо корчить из себя Бога.