Могло показаться, что лес мертв, хотя он повсюду замечал следы жизни, но не видел самих животных.
– Ты говорил, многое тут изменилось, – Кутшеба заговорил первым. – А что именно?
– А, сами увидите, – буркнул демон. – Так оно лучше будет, – больше он ничего не говорил, а Кутшеба не мучил его вопросами.
Когда они дошли до болот, леший отвернулся и не говоря ни слова ушел. Роль проводника принял на себя блуждающий огонек, тоже странно молчаливый, что совсем не соответствовало характеру этих существ. На болотах тоже царила тишина. Не слышно было ни кваканья жаб, ни шуток водяных, которые раньше всегда перебрасывались между собой едкими комментариями и подшучивали над утопленниками. Куда-то исчезли даже цапли.
Сам град показался Кутшебе иным, пока он не пересек его врат. Здесь никто от него не прятался, но при виде путника стихали все разговоры. Люди молчаливо провожали его взглядом, и ему стало страшно, что его положение в Пристани Царьград настолько изменилось, что его теперь считают не другом, а врагом. Что же тут могло произойти?
«Я чувствую кого-то могущественного, – сообщила ему обеспокоенная мара. – Но не знаю, кто это».
Может, Ростов нанял какого-то мага? Или призвал могущественного демона, чтобы он помог в борьбе? Лес и людей могла поменять магия или цена, которую пришлось за нее заплатить.
Одно лишь не изменилось. Когда они подошли к поместью, первой навстречу ему выбежала Ольга. Старше на четыре года, уже не девочка, а женщина, всё больше напоминающая мать, она всё так же радостно приветствовала Кутшебу. Ни правила этикета, ни хорошие манеры снова не смогли сдержать ее, она кинулась мужчине на шею, прижимаясь к нему изо всех сил, как будто не могла поверить, что он на самом деле приехал их навестить.
– Это вы! Вы! – восклицала она, раскрасневшись. Девушка плакала от радости, но ей и в голову не приходило вытирать слезы. – Как только я услышала… я… я не могла поверить! Мы так по вам соскучились! Папенька вас до сих пор вспоминает. И я тоже…
– Дочь? – голос Ростова показался Кутшебе слишком официальным, однако, возможно, впечатление было ошибочным. – Ну что ж ты… не пристало тебе так себя вести.
– Но папенька…
– Ольга Николавна! – Граф наморщил брови. – Ты уже не ребенок! Пожалуйста, иди в дом, позаботься о покоях для гостей.
Она наконец отпустила Кутшебу. Еще раз улыбнулась, поклонилась, как пристало кланяться дочери графа, и побежала к дому совсем не аристократично.
Ростов тяжело вздохнул, причем так выразительно, что не оставалось сомнений, – напоказ.
– Порой мне кажется, что я слишком разбаловал ее. Постоянно ведет себя как ребенок. Господин Кутшеба! Друг! Прошу извинить меня за эту сцену и ненадлежащее приветствие!