– Мне не в чем вас винить! Я всегда с большой радостью вспоминаю гостеприимство Ростовых.
Они пожали друг другу руки. Граф какое-то мгновение колебался, но потом улыбнулся и обнял Кутшебу, к счастью, не так крепко, как его дочь.
– Прошу мне поверить, я, правда, очень рад вашему приезду! Всех ваших спутников я, к сожалению, не смогу разместить в доме, их слишком много, а у нас есть и другие гости. Ну и с вами марсианин… Да, мы всё знаем. Сосна-посланница рассказала про ваше путешествие и про битву. По правде говоря, Пуща требует выдать вас. Но, господин Кутшеба, вы можете ни о чем не переживать! Пожалуйста, проходите.
– Так я могу рассчитывать, что о моих людях позаботятся? Они выбились из сил.
– Естественно. Сейчас отправлю за ними того упертого лешего, который не хотел вас пускать. Надеру ему за это уши! С возрастом он становится всё чуднее, к сожалению. Для них тоже найдется крыша над головой, не бойтесь. А сейчас я приглашаю вас в дом, познакомитесь с моими гостями!
Он увидел их в кабинете для переговоров. Они сидели за столом. Одетые в зеленые мундиры серьезные мужчины совершали неестественно резкие движения. Их одежда показалась Кутшебе нелепо древней. Собравшиеся прервали трапезу и молча уставились на вошедшего. Он не знал, что звенело громче – откладываемые приборы, которыми они только что вели беспощадное сражение с обедом, или ряды отполированных орденов, которыми были увешаны их мундиры. Хоть эти люди и старались вести себя с достоинством, Кутшеба неожиданно даже для самого себя сравнил их со сворой падальщиков, которая собралась вокруг предводителя стаи. В их случае эту роль выполнял лысеющий седой мужчина в самом дорогом мундире, черного (а не зеленого, как у остальных) цвета. Он не носил орденов, не считая приколотого к груди костяного черепа, над которым, как и на шапке лешего, восседал царский орел.
Подобные знаки носили и остальные, даже Ростов. Однако у солдат в зеленых мундирах черепа были скрыты под десятками орденов, а граф носил свой, приколов к белой жилетке, выглядывающей из-под темно-синего фрака. Ростов до сих пор одевался в соответствии с модными альбомами, которые когда-то покупал жене; этот стиль выглядел старомодно уже в те времена, когда его дед бежал от Революции. Любовь к архаичной одежде отличала бы его от всех остальных везде, кроме Пристани Царьград и, возможно, части шляхетских дворов Польши, в которых Кутшебе посчастливилось побывать. В свете мрачных перемен, которые охватили град, приятно было осознавать, что Ростов сохранил хотя бы эту привязанность к старой моде.