– Профессионал и, тем не менее, психопат, нуждающийся в смирительной рубашке. Надо быть полным психом, чтобы так изощренно отомстить своему давнему мучителю.
– Но еще и профессионалом в нескольких разных областях. Ему было шестнадцать лет, он был физически неполноценен и психически неуравновешен после многих лет самой жестокой травли, какую только можно представить. За следующие двадцать лет он превратился в профессионального палача. Как?
– Это только гипотезы. Мы блуждаем впотьмах. Совсем не факт, что он обучался, чтобы стать профессионалом.
– Думаешь, он сам этого добился?
– Не знаю. Движимый постоянно растущей жаждой мести?
– Меня такая версия не устраивает, – сказал Бергер и показал на фигуру в инвалидном кресле в десятке метров от них. – Ты же видишь Антона, Молли. Это сделал человек, который пытал и раньше, вероятно, регулярно. Он прошел обучение либо в гангстерской среде, либо в военной, и я думаю, что это укрепляет нашу гипотезу о том, что где-то действительно существовал отец по имени Нильс Гундерсен, который был наемником «в какой-то чертовой арабской стране». Мы должны найти его.
У Блум был озабоченный вид.
– Не знаю, – помолчав, сказала она. – Я боюсь, что пора решиться на один неприятный разговор…
– МУСТ?
– Это не очень-то легко.
– Сразу бери быка за рога, – сказал Бергер. – Обещаю, что заткну уши.
– Тебе придется пойти на большее, – ответила Блум, доставая мобильный. Тебе придется отойти подальше.
Блум завернула за угол, и Бергер принялся бродить по комнате. Он насчитал пятнадцать человек, которые находились в состоянии, выглядящем как абсолютное безделье. Телевизор по-прежнему работал, на экране без звука шел футбольный матч, но никто, судя по всему, его не смотрел. Возникало ощущение, что время остановилось. Как будто Бергер провалился в дыру посреди бурно мчащегося потока времени. Как будто из часов выпала шестеренка.
У окна в своей коляске сидел человек с деформированным лицом. Его невидящий взгляд вперился в скучные многоквартирные дома напротив, положение тела говорило о том, что через пару лет он, вероятно, окажется прикован к постели.
Бергер присел около него на колени и позвал:
– Антон?
Антон Бергмарк обернулся и посмотрел на него. Что-то напоминающее сознание вернулось в его водянистые глаза. Он сказал:
– Черт, как же ты его бил.
Бергер отпрянул.
– О чем ты говоришь, Антон?
Но человек в инвалидной коляске уже унесся в неизвестные дали.
Бергер встал и погладил его по голове. Он увидел в окне свое отражение, нечеткое, размытое дождем. Оно очень мало отличалось от отражения Антона.