– Подождите здесь. За вами придут.
Буквально через пару секунд два мощных силуэта нарисовались в свете люминесцентных ламп в глубине ближайшего коридора здания Управления полиции Стокгольма на Кунгсхольмене. Бергер глубоко вздохнул.
Они долго шли, переходя на все более высокие уровни секретности, и за все это время ни Кент, ни Рой не произнесли ни слова. Они не отвечали даже на прямые обращения. Наконец, Бергер и Блум оказались на диване в коридоре, где находился отдел разведданных СЭПО. Над их головами висела табличка, уведомляющая, что за ближайшей дверью сидит начальник отдела Стен.
Бергер и Блум молча посмотрели друг на друга.
Допустимая задержка затягивалась и уже перетекла во вторую четверть часа, но тут дверь рядом с табличкой издала ленивое жужжание. Блум встала, Бергер последовал ее примеру.
Начальник отдела Август Стен сидел за письменным столом. Бергер никогда раньше его не встречал и был поражен в первую очередь его прямой спиной. Как будто он просидел по стойке смирно больше шестидесяти лет. Перед Бергером вдруг мелькнуло видение: детский стульчик из пятидесятых годов, в котором сидит младенец со стального цвета волосами и абсолютно прямой спиной. Благодаря этому последовавший разговор стал капельку терпимей.
– Присаживайтесь, – сказал Август Стен и, еле двинув рукой, указал на два низких стула по другую сторону письменного стола.
Они сели. Помолчав, Стен продолжил:
– Для начала замечу, что ваша пара за прошедшую неделю устроила немалый переполох в полиции страны. И лишь тот факт, что вы спасли шесть девочек и уничтожили преступника, позволяет нам с чистой совестью закрыть глаза на ваши нарушения и откровенные преступления. Однако мне и многим другим сложно сделать это, когда речь идет о злоупотреблении служебным положением и неподчинении начальству.
– Ничего такого никогда и не было, – сказала Блум. – То, что мы делали, соответствовало интересам начальства, то есть полиции, то есть общества. Справедливость – разве не на ее восстановление направлена вся деятельность полиции? Не на то, чтобы вершить правосудие?
– Само собой, – ответил Август Стен, направив тяжелый взгляд в самые глубины души собеседницы. – Однако справедливость – понятие сложное и включает в себя не только какую-то нейтрализацию, когда преступление уже было совершено. С точки зрения справедливости, еще важнее предотвращать преступления, останавливать преступников до того, как они перешли к действиям. Справедливость становится менее однозначным понятием, когда преступление еще не было совершено.