– Люк, возвращайся и принеси мне бутылку виски. Это меньшее, что ты можешь сделать для меня, ведь теперь ранчо принадлежит тебе.
– Прости, папа, но я не принесу тебе ничего из того, что запрещает доктор Гейнс.
И они вышли, закрыв за собой дверь. Секунду спустя в дверь что-то ударилось и разбилось. Люк покачал головой.
– Последние несколько лет он становился агрессивным, когда трезвел. Но трезвым он бывал очень редко. Прости, Скарлетт. Он не понимает, что творит.
Она дотронулась до его щеки.
– Все хорошо, я не обижаюсь. Не видела его несколько лет и вряд ли еще увижу. Члены Техасского клуба скотоводов едва ли разделяют его взгляды. Может быть, найдется пара-тройка мужчин, недовольных тем, что в члены клуба стали принимать женщин, но их явное меньшинство.
– Я-то точно не против членства женщин. – Люк улыбнулся, но улыбка быстро увяла. – Серьезно, теперь ты понимаешь, что я имею в виду, говоря о плохих генах.
– Люк, у тебя нет плохих генов, и ты не будешь алкоголиком, как твой отец. Я не видела, чтобы ты вообще пил. И не сержусь на твоего отца из-за его слов.
– Скарлетт, ты такая всепрощающая.
– Некоторым образом.
– Почему-то мне кажется, что сейчас ты говоришь обо мне.
– Нет. Ты борешься с угрызениями совести, поэтому так все воспринимаешь. – Она сжала ему руку. – Поехали к нам, увидимся с моей мамой, пообщаемся с Карлом. Мой маленький мальчик поднимет тебе настроение.
– Готов поспорить, так и будет. Однако сначала давай заедем ко мне в номер. Именно это сильно поднимет мне настроение. – Люк легонько поцеловал ее в губы, заглянув в большие карие глаза.
– Конечно, – согласилась она, обняв его за шею.
Он заключил ее в объятия. Она всегда готова его подбодрить. Почему ему так хочется провести вечер в семейном кругу на ранчо Маккиттриков? Ведь он так любит свою работу в Кремниевой долине. Возможно, едва не потеряв ранчо, пересмотрел собственные приоритеты? Или появились более личные причины? Люк вздохнул, еще раз мысленно напомнив себе, что нечего даже и мечтать о будущем со Скарлетт и ее малышом. Необходимо помнить, каким стал отец, и не разрушать жизнь этой женщины и ее ребенка.
Что бы ни говорила Скарлетт, у него тем не менее дурная наследственность. И даже ее неиссякаемый оптимизм не в состоянии его переубедить. Она видит мир сквозь розовые очки, не ощущает реальности даже после того, как отец сказал в ее адрес столько обидных слов.
– Люк, ты молчишь. Собственно, я знаю, что тебя беспокоит. Ты никогда не будешь таким, как твой отец. Полный абсурд – думать иначе.
Он с трудом улыбнулся ей и промямлил без особого оптимизма: