Дарио окинул взглядом дорогу и полоску моря вдали.
– Знаешь, что для меня означает синий? – продолжил он. – Это цвет чего-то недостижимого. Взгляни на небо. Небо синее, но разве ты можешь допрыгнуть до него? Море тоже синее, но даже его ты не можешь догнать, потому что, когда ты подходишь к нему, оно убегает дальше за горизонт. Оно гораздо дальше той точки, в которой ты находишься. – Он махнул рукой. – Вот что значит синий цвет. Это цвет тех вещей, до которых ты не можешь добраться.
Дарио притормозил.
Энди снова погрузился в музыку. Он улыбался и позволял Дарио везти его в неизвестном направлении.
А Дарио? Знал ли он сам, куда ехал? В Торре-Сарачену? Незнакомое место, утопающее в тумане цвета чего-то, что недостижимо?
И все же так решил он. В кои-то веки Дарио сам принял решение. На этот раз он выиграл, обогнал всех и стал свободен. Стал хозяином своей жизни. Самый сильный побеждает, самый слабый вынужден отступить и покинуть стаю: так происходит в мире животных. Но почему же сейчас именно он покинул стаю, а все остальные остались на своих местах?
Дарио посмотрел на солнце, которое смеялось с высоты своего привычного и спокойного безразличия.
– Хочешь узнать правду, Энди? – сказал он. – Настоящую правду? Все это полная чушь. Вот и все.
Он повысил голос и практически перешел на крик:
– Синий цвет, небо, море – все это полная чушь! Иначе скажи мне, что мы делаем в этой идиотской коляске посреди этой идиотской равнины?!
Он раскинул руки в стороны, надавил на педаль. Коляска дернулась, двигатель заглох.
– Да пошли вы! – крикнул он небу, солнцу, морю, Энди, Торре-Сарачене, всему, что его окружало.
Его голос отрикошетил в полях и вернулся, раздробленный на хриплые звуки, угасая, словно приглушенные рыдания. Какая-то птица ответила ему с равнины.
Дарио зажмурился, пытаясь прислушаться к миру. Хотя бы на мгновенье мир был вынужден выслушать его. Он почувствовал, как веки тяжелеют от слез, но он был Дарио Великим, а великие не плачут. Однако слезы не подчиняются приказам. Они потекли по щекам Дарио.
В это время тишина вернулась на свое место. Эхо его крика угасло в один миг, словно ничего не было. Дарио молчал, прижавшись плечами к сиденью и уткнувшись лицом в руль.
Но в воздухе не было ни единого звука. Ничего, даже шелеста ветра.
Лишь его пульс где-то вдалеке, едва различимый. Колокольный звон на горизонте. Стук сердца птицы, спрятавшейся в листве дерева.
Дарио открыл глаза. Обернулся.
Энди постукивал по сиденью тыльной стороной ладони. Между пальцами он держал камень.
Он повернул руку, вытянул ее и открыл ладонь.