Он посмотрел на Флору, но та отвернулась.
– Возможно, я был недостаточно великим, – вырвалось у Дарио.
Его голос дрогнул, и отец не услышал его.
– Ради всего святого, мне ведь было нелегко. Уходить было нелегко.
«Да, пап, представляю. Но остаться было еще сложнее. Мы с мамой остались. Мы ждали вдвоем, годами надеялись получить что-то взамен – от Бога, неба, Матери-земли, ведь что-то должно даваться взамен», – думал Дарио.
Тем временем Энди пытался удержать ложку, повернуть ее, зачерпнуть суп. Он окунал ее в тарелку, поднимал, разливая на стол все содержимое, смеялся, булькал и пробовал снова, продолжая смеяться.
Дарио взял его за руку и направил ложку ему в рот. Энди проглотил суп.
«Ты видел? Я тоже умею. Умею есть ложкой, как все. Ты ведь видел?»
Но Дарио не смотрел на него. Он видел скамейку, набережную, тяжелые и темные, почти фиолетовые тучи. Кричали чайки, беззвучно плакала женщина, она не хотела, чтобы ее ребенок, сидевший рядом, услышал ее. Она смотрела на бело-голубой бар на набережной, на деревья, на тропинку. По ней уходил человек. Уходил, чтобы больше никогда не вернуться.
– Ну, в общем, мне жаль, – сказал Ник. – Мне жаль. Я не знаю, что еще сказать.
Он улыбнулся и похлопал Дарио по плечу.
Дарио вздрогнул и очнулся от своего видения.
– Но ведь теперь мы вместе, и это самое главное. Мы вместе, и ты можешь остаться с нами, если хочешь.
Дарио молчал. Он пытался разогнать те свинцовые тучи или хотя бы опустить их на скамейку, чтобы они скрыли женщину и тропинку, такую длинную и такую пустую. Слишком пустую, чтобы смотреть на нее так долго.
– Ты слышал, Дарио? Можешь оставаться, – Ник потрепал Дарио по голове. – Мой мальчик, мой Дарио. Ты – Дарио. Великий.
Дарио кивнул, улыбнулся. В ту секунду ему хотелось оказаться где угодно, в миллионе километров отсюда, в другом мире, в другой галактике.
Например, дома.
Они зашли в фургон, когда на улице стемнело. Флора уже давно спала.
– Женщины-деревья рано ложатся, – пояснил Ник. – Возможно, дело в фотосинтезе…
Энди тоже спал, когда Дарио занес его в фургон. Он уложил его на матрас рядом со столом, обработал уже почти зажившую рану на руке и снова вышел.
– Ты уверен, что будешь спать на улице? – спросил Ник.
– Да, да. Не в первый раз.
Ник улыбнулся.
– Мой сын. Чувствую свободный дух. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Ник подошел к Дарио, потрепал его по плечу и поднялся в фургон по металлическим ступенькам.
– Извини, – сказал он, остановившись в дверях. – У тебя случайно не найдется сигарет?
– Сигарет?
– Да, сигарет, – Ник поднес два пальца ко рту. – Не будет?