– Значит, вы не всегда были таким брюзгой?
Он слегка улыбнулся:
– Не всегда.
– Вы когда-нибудь шутили?
– Конечно.
– И подбадривали пациентов?
– Это часть моей работы.
– Я решила, что мне пошло на пользу то, что вы были так грубы со мной.
– Я и близко не был так груб, как хотел.
Я взглянула на него:
– Почему?
Он отвел глаза в сторону:
– Думаю, меня остановило что-то в ваших глазах.
– Они растопили ваше каменное сердце?
– Скажем, быть грубым с Майлзом доставляет мне удовольствие. А когда я груб с вами, это портит мне настроение.
Я не знала, что на это сказать, так что просто промолчала.
– Спасибо, что рассказали мне о своих проблемах, – спустя какое-то время сказала я.
– Это было не слишком профессионально с моей стороны.
– Значение профессионализма слишком переоценено.
Он повернулся и посмотрел на меня так, словно я открыла для него истину, и это удивило его.
Потом он сказал:
– Пора возвращаться.
Я покачала головой.
Но он кивнул:
– Уже поздно. Вам нужно отдохнуть.
Я внезапно почувствовала, как на мои глаза навернулись слезы. Я вытерла их курткой.
– Я не хочу возвращаться.
Но Ян помог мне встать на колени, чтобы я смогла забраться к нему на спину.
– Я предложил бы вам печенье, но мы его съели.
– Пообещайте мне, что мы еще раз придем сюда, – сказала я, забираясь на него.
– Обещаю.
– Скоро.
– Скоро, – сказал он.
Когда он поднялся на ноги, я взглянула на открывшийся передо мной вид, и от дуновения ветерка, и прикосновения его спины, к которой я прижималась грудью, и бескрайнего неба над нами у меня закружилась голова, и я вынуждена была закрыть глаза.
После признания Чипа в моей жизни наступил период, скажем так – разочарования. Когда я вернулась с крыши в свою мрачную камеру, у меня не осталось ничего, что могло бы отвлечь меня от реалий моей жизни. От всех ее горестных событий. Я словно утратила перспективу.
И моя мотивация к занятиям в физкультурном зале и ко всему остальному стала совсем слабой.
Нельзя отрицать, что в тот момент все, что имело для меня значение, было разрушено, сломано, уничтожено. Даже мои личные цели. Потому что та вдохновляющая меня фантазия, когда я иду навстречу Чипу, которую я использовала как оружие против окутавшего меня тумана, рассыпалась в ту минуту, когда я узнала о Таре и ее супе.
Я больше никогда не пойду навстречу Чипу.
Или еще точнее:
Я больше никогда не пойду. Точка.
Должна честно признаться, что в некотором смысле сдаться было приятно. Это, безусловно, позволило мне расслабиться. Быть все время на пике надежды было утомительно.
Всю свою жизнь я ставила перед собой достижимые цели. Я хорошо училась в школе, чтобы попасть в хороший колледж. Я работала изо всех сил в колледже, чтобы поступить в хорошую бизнес-школу. Я надрывалась в бизнес-школе, чтобы получить классную работу, заработать большие деньги, стать лидером в деловом мире и заставить маму гордиться мною. Конечно, это было не все, чего я хотела от жизни. Я не была настолько ограниченной. Я мечтала и о любви, и о дружбе, и о детях, и о радостном смехе. Но цели, ради которых я работала, всегда были яркими и четкими в моем сознании.